Вообще я обнаружил у Петра потрясающе полезную для Африки черту – способность часами вести переговоры, обсуждая одно и то же или вообще ничего не обсуждая конкретно, и не сдаваться при этом до конца. Петра дожать было невозможно. Этим он очень походил на африканцев. Меня больше чем на пару часов разговоров при любом раскладе не хватало. Дальше мне хотелось свернуть переговоры, перенести их на следующий раз, выгнать эти надоевшие морды, нырнуть в бассейн и пр.

Петр мог вести переговоры бесконечно. При этом он толком не знал ни одного иностранного языка (вроде как итальянский более или менее, поскольку работал когда-то с итальянцами), но при этом совершенно не комплексовал, использовал на все сто процентов имеющийся скудный словарный запас. При недостатке слов активно использовал жесты. Конечно, при важных встречах использовал местного переводчика.

Как-то при заказе в ресторане зеленого салата, он вспомнил только слово «salad», а вместо слова «green» приставил к макушке два пальца, то есть «салат для зайцев». И официант понял! Я чуть не упал со стула от смеха. Когда Петр говорил по телефону на англо-русско-франко-лингала-итальянском языке (и его при всем при этом понимали!), я рядом не мог находиться. КВН и «Прожекторперисхилтон» отдыхают! Вообще Петр мог бы открыть специальные курсы. Конечно, не иностранного языка, но курсы – как общаться с иностранцами без знания иностранного языка. А если серьезно, то многие, даже зная язык, не могут выдавить из себя ни слова. Это чисто русская болезнь, которая называется боязнь общения с иностранцами, которую можно, конечно, преодолеть практикой, но не у всех есть такая возможность. Умение общаться с людьми любой национальности без знания языка – это особый дар, который дается от рождения и оттачивается жизненным опытом. Хотя лучше, конечно, все же знать один-два иностранных языка. Очень пригодится в жизни! Да и проще будет общаться!

Вообще задача у Петра стояла совершенно конкретная и очень непростая (помимо оказания мне помощи, в основном, конечно, морально-психологической, в открытии банка). Ему надо было найти горнорудные концессии и попытаться купить их подешевле. Конго с точки зрения природных ресурсов страна, конечно, богатая, но при ближайшем рассмотрении свободные лакомые куски найти не так уж просто. В первую очередь это касалось разведанных концессий (хорошо бы еще разведанных бельгийцами в колониальные времена с их геологическими картами), и при этом хорошо бы, чтобы они были свободными. Оказалось, что таких концессий практически нет. Все занято! Когда слух прошел, что мы ищем концессии, к нам стали приходить люди и предлагать партнерство, но при этом просить от нас инвестиций в несколько миллионов. Купить разведанные концессии меньше чем за два-три миллиона долларов было невозможно, да еще ухо надо было держать востро, чтобы не обманули с документами.

Петр пролопатил много вариантов и сделал вывод, что такие концессии найти в стране невозможно. С частными неизвестными жуликами дело было иметь нельзя. Обманут на сто процентов. Петр вышел на государственную компанию МИБА, долго переговаривался с ней, создал даже совместное предприятие (30 % – конголезцы, 70 % – мы) и почти подписал с ними соглашение о покупке интересной медно-никелевой концессии. Наш местный партнер был адвокат, сенатор, уважаемый в Конго человек, и… Через три месяца узнаем, что нашу концессию продали китайцам. Мы – к нашему уважаемому сенатору. Он говорит, что мы нарушили соглашение и с нас еще 20 тысяч долларов за то, что он занимался нашим делом. О как! Стало окончательно ясно, что совместные предприятия с конголезцами создавать нельзя! Все равно на каком-то этапе обманут, кинут или просто угробят дело, особенно если у тебя кончатся деньги. На этом погорело много мелких компаний и частных предпринимателей, которые приезжали в Конго с целью заработать больших и быстрых денег.