Большую роль в успехе этой непростой задачи сыграло то, что в рядах активистов борьбы за возвращение крымских татар в Крым и восстановление их автономии было немало трезвомыслящих людей. Некоторые из них знали меня как ученого-историка, были моими учениками и с пониманием воспринимали мои разъяснения.

Сугубо политическими методами опасная провокация, длившаяся более четырех часов, была предотвращена. В таких «генеральных репетициях» рождался, закалялся мой опыт политического противостояния и противоборства.

Хорошей школой и закалкой для меня стало участие в предвыборной кампании в начале 1990 года в качестве доверенного лица кандидата в депутаты краевого Совета народных депутатов А. А. Клещенко – заведующего отделом науки и образования крайкома КПСС. Более сорока встреч я провел с избирателями станицы Ладожской Лабинского района Краснодарского края. Большинство – в трудовых коллективах.

Избиратели, не стесняясь в выражениях, «на чем свет стоит» кляли Горбачева и его губительную перестройку. Это импонировало мне, подтверждало правильность моих оценок ренегатско-предательского курса генсека. Кстати замечу, что в селах и станицах Кубани, как правило, не было того дикого антисоветского ажиотажа, который характерен для столичных и региональных центров.

Но однажды разразился взрыв возмущения в адрес КПСС. Произошло это на собрании избирателей в станичном Доме культуры.

Началось, как обычно, с беспощадной критики горбачевской перестройки. Но вот слово взял один из участников собрания. Представился невропатологом или даже психиатром, точно не помню. Он сказал: «Неужели коммунистам не видно, что во главе партии стоит психически неуравновешенный человек, непонимающий, что он творит со страной и народом. Мои профессиональные наблюдения за Горбачевым, анализ его словоблудия и поведения, бесконечных шараханий из одной крайности в другую, свидетельствуют о том, что это тяжело больной человек, лишенный нормального рассудка и контроля над своими речами, действиями и поступками. Иначе чем объяснить, что он уже несколько лет не соображает, что творит и в какое чудовищное состояние вверг страну. Пора вам, коммунистам, найти способ, поскорее избавить партию и народ от такого деятеля. Или вы так не считаете?» – уже непосредственно ко мне обратился доктор.

Я ответил: «Я не врач и не могу только по внешним признакам, по речам и поступкам определить: вменяемый он или невменяемый. Но свою политическую оценку Горбачеву могу дать. Его курс, его «перестройка», вся его политика более чем убедительно говорят о том, что он порвал с марксистско-ленинским пониманием социализма, встал на путь ренегатства, наносит величайший вред партии и стране. Да и в целом социалистическому лагерю, мировому коммунистическому движению». Ответ мой был одобрительно поддержан всеми присутствовавшими.

Острые вопросы звучали и в других аудиториях, но в них не выражалось сомнения в социализме и в советском строе.

Недовольство людей постоянно и умело подогревалось растущими, как грибы, различными неформальными общественными организациями: союзами, группами, народными фронтами и т. п. Стремление лидеров этих организаций к власти уже не скрывалось. Авторитет партийных и государственных органов падал. Призывы к единству, солидарности, совести, патриотизму не срабатывали.

Под лозунгами роста национального самосознания, расширения экономической самостоятельности союзных республик всё более росли националистические и сепаратистские настроения.

В каждой аудитории звучали обвинения во всех «грехах» в адрес КПСС – как правящей партии, и РСФСР – как основы советской державы. Становилось очевидным: советская страна оказалась в состоянии острейшего кризиса. Такая же судьба, увы (!) постигла и КПСС…