Он пытался закрепить раму с синим стеклом в проеме, когда от стойки донеслась какая-то суета. Он повернул голову. Худая девушка прижимала к себе кошку Борис. Она снова показалась ему неуловимо знакомой. Он прислушался и понял, что там какая-то неразбериха не то с рекомендациями, не то с адресом – то ли у девушки его не было, то ли она не могла его вспомнить, то ли не хотела его давать. Сзади ее можно было принять за мальчишку: узкие плечи, тонкие и прямые бесцветные волосы до плеч, болезненная худоба. Борис блаженно жмурилась у девушки на плече, и у Фрэнка мелькнула мысль, согревшая его: кошка нашла своего человека.

Рама со стеклом все не желала входить в проем, пришлось его подтесать, и теперь он измерял углы, искоса поглядывая сверху на девушку. Он все еще не мог вспомнить ее, но тут она повернулась в профиль, и его радость исчезла, словно придавленная непонятной тяжестью, смутной догадкой, пытающейся пробить путь в его сознании. Догадка мерцала в мозгу, пытаясь оформиться во что-то конкретное, когда из-за стеллажа «Игры и головоломки» вышла Харриет, прижимая к груди стопку тонких книжек.

– Боже мой, вот это сюрприз!

Харриет явно когда-то знала эту девушку, пусть даже при каких-то неловких обстоятельствах. Она тут же включилась в беседу Бейкера и девушки. Тут появилась Марни, привлеченная голосами, а Харриет вдруг сказала: «Я буду рада дать рекомендацию», и Фрэнк вытянул шею, чтобы разглядеть получше, и где-то в горле уже зарождался невольный вскрик «Нет!», стекло в раме выскользнуло из рук и со стуком ударилось о металлический верх стремянки.

Девушка повернула голову и посмотрела вверх – бледное лицо с огромными испуганными глазами янтарного оттенка.

Вайолет Пауэлл.

И в один миг он рухнул в яму памяти.

До того, как раздался стук, она что-то уловила, самым краем сознания, какое-то слабое мычание, как от боли, но приписала это обычному гулу книжного магазина. То ли сбой в аудиосистеме, то ли книга упала с переполненной полки, то ли хныканье ребенка в детском отделе.

Да и не было ей дела до звука, все ее внимание было сосредоточено на Вайолет. Перед ней была Вайолет, в милой розовой рубашке и джинсовой куртке, изрядно поношенной и явно любимой. Она пришла за кошкой – той самой, что уже несколько недель спала на подоконнике, невзрачная, вечно сонная, с несуразным именем Бруно или что-то в этом роде.

Харриет едва не задохнулась от восторга.

– Боже мой, вот это сюрприз!

На лице Вайолет выразилось явное облегчение, волосы она закинула за спину, от чего открылись аккуратные ушки.

– Буки, – только и сказала она.

Никогда с тех пор, как первый ребенок поймал взгляд Харриет и удержал его, ни одно лицо не выражало такую острую потребность в ней.

– У нас тут проблема… – Глаза Бейкера что-то изучали в планшете.

Харриет положила книги на прилавок:

– И какая?

Харриет безотчетно опустила ладонь на худое плечо Вайолет, выпиравшее из-под джинсовой ткани. Большой палец задел кошачьи усы, и Харриет вдруг поняла, что за все время, что она вела в тюрьме Книжный клуб, ей ни разу не довелось коснуться Вайолет Пауэлл.

Бейкер просто как пограничник, который хоть и сочувствует иммигрантам, однако верность присяге для таких людей важнее.

– Нужно заполнить анкету.

– Какую?

Планшет развернулся в их сторону.

– Анкету по усыновлению питомца.

– А анкета – это обязательно?

Когда Харриет вызволила Тэбси из коробки во время гаражной распродажи, никто никаких анкет у нее не потребовал.

Густо подведенные глаза Бейкера нервно метнулись к стопке книг, которые собиралась купить Харриет.