— А у меня тоже есть секретное место. Возле моего дома есть четырёхэтажка сталинская, чердак всё время закрыт, но с торца растёт большая старая акация, и по ней можно перелезть на пожарную лестницу на стене, а с неё — на крышу. А оттуда через слуховое окно на чердак. Там так классно! Ты всех видишь, а тебя никто. И никто даже не знает, что ты там. И я, как ты говоришь «по малолетке», однажды спряталась там от отца и Оксанки.

— Зачем?

— Дура была. У них тогда отношения начались, а я ревновала, мозг им выносила. Вот и в тот раз: сбежала и смотрела потом, как они меня ищут. С утра до самого вечера просидела, представляшь?

— Да ты, оказывается, тоже хулиганка!

— Ещё какая! Сама в шоке — как они меня терпели? — Улыбнулась. — Но теперь я тоже в завязке. И на самом деле классно, что они вместе. Ещё бы поженились, вообще бы круто было. Мне иногда кажется, что Оксанка для отца как ангел-хранитель. Не будет её — непонятно, что станет с ним. — Помолчала, чувствуя, как засвербело в носу, но всё-таки договорила: — Наверняка или на работе поляжет, или сердце не выдержит, точно.

Данила кивнул.

— Да любому мужику нужна такая женщина, чтобы было ради кого воевать, если что. Или, как говорил мой батя, чтобы было кому мамонта притащить. Дом построить, дерево посадить и всё такое. Только её ещё встретить надо, именно свою, и как-то понять, что ли, что это точно она. Вот мой отец, например, ошибся с матерью, хотя начиналось всё вроде красиво. А твоему, видишь, повезло, хоть и не с первого раза. Пусть бережёт её теперь...

На плечи легла вдруг его рука, осторожно потянула к себе. Запах — терпкий и смущающий, тут же усилился и скрутился тугим узлом внизу живота. Вспомнился тот безумный поцелуй на вокзале и смешливый взгляд глаза в глаза: «Повторим, дерзкая?» И чертовски захотелось вдруг согласиться...

— Ладно, пойдём, — испугавшись этого желания, отступила она. — Не хватало опять под арест попасть.

Данила вздохнул и убрал руку.

— Ещё придёшь?

— А нафига? Ты жив-здоров, а мне и так есть чем заняться. — Но в груди приятно потеплело. — А ты что, ждать будешь?

— А нафига? — в тон ей буркнул Данила и, не оборачиваясь, двинул к выходу. — Мне и так есть, чем заняться.

И Маринка решилась.

— Только я раньше четырёх не могу! И не позже шести. — Глянула на часы, улыбнулась: — Ну ладно, семи.

9. Глава 9

Слово за слово, ни о чём, но так, что невозможно остановиться, досиделись в жигулёнке на автобусной остановке аж до восьми. Убегая, Маринка смешно пищала, что дома её теперь точно убьют, но при этом категорически отказалась чтобы Данила довёз её прямо до места. А он и не настаивал, просто сделал вывод, что живёт она где-то совсем рядом. Уже что-то.

На прощание она мазнула его небрежным поцелуем в щеку и, тут же ляпнув какую-то дерзкую хрень, умчалась. А Данила всё сидел и пытался собрать мысли в кучу.

Решать нужно было многое: как и когда завозить в гараж спирт, сто́ит ли посвящать дядю Серёгу в то, что хочет обнести всё железо с водокачки или ну его на хрен, эти его стоны и морали, и проще нанять левый грузовик? Ещё бы срочно и без палева раздобыть где-то штук тридцать, а то и сорок алюминиевых канистр по двадцать литров... Короче, нужно было решать всё чётко и по-быстрому, но вместо этого в башке крутилась лишь одна дебильная, похожая на радужного мотылька мысль: «Случайно промахнулась или специально поцеловала почти в губы?»

Дома ждал очумевший от скуки и голода Барс и жуткий бардак, которого раньше Данила почему-то не замечал. Навёл порядок, даже полы везде помыл. Раскопал в бельевой куче последний чистый комплект постельного, но так и не стал перестилать диван — решил, что лучше сделать это завтра, часиков около четырёх вечера...