– Ну что, можно начить, как говаривал незабвенный Михаил Сергеич?

Я кивнул

– Коля, ты готов?

– Як пионэр!

– Так! – Олег Дмитриевич сел и хлопнул по пухлой стопке папок:

– ФИО полностью?

– Лавров Евгений Андреевич.

– Дата рождения?

– 10 марта 1990 года.

– Адрес проживания?

– Посёлок Лесной, дом 12.

Олег Дмитриевич поднял глаза и пристально посмотрел на меня поверх очков:

– Это где такое?

– В пятнадцати километрах к югу от Великого Новгорода.

– Ага… скажите, когда вы в последний раз виделись с покойным?

– Месяц назад. А наш последний разговор состоялся по телефону. Вчера ночью где-то часа в три…

Я умолк. Олег Дмитриевич удивлённо воззрился на меня:

– Что-то не так?

– Да нет… понимаете, он тогда очень хотел поговорить, судя по тону, да и вряд ли можно будить человека в три ночи из-за пустяков… Я со сна, ничего не соображая, сказал: «Поговорим завтра». Он сказал: «Ладно», но таким тоном, как нищий, которому отказали в милостыне… – я схватился за голову. – Господи, это же я виноват! Если бы я его тогда выслушал…

– Может быть, вы преувеличиваете значение этого звонка… Значит, больше ничего не сказал Сергей Юрьевич?

– Нет…

– И, как следует из показаний господина Боголепова, весь предыдущий месяц покойный провёл в добровольной изоляции, то есть ни с кем не контактировал, даже со своей женой. Она уехала от него 21 августа, в его день рождения. Тогда же, на вечеринке, Боголепов и вы видели его в последний раз. Там, видно, произошло что-то такое, что заставило Викторию Павловну уехать. Можете рассказать подробнее о вечеринке? Кто ещё там присутствовал?

– Да много кто, всех не упомнишь. Я большую часть этих людей никогда не видел: Разин – директор издательства, критики, коллеги—писатели, журналисты… Серёга же был душа нараспашку, первого встречного домой тащил. Он слишком легко ко всему относился, всех считал своими друзьями. Вокруг него всегда паслась толпа прихлебателей: пользовались его добротой, брали деньги и не возвращали, спаивали… Я пытался его вразумить, в последний год у него появилась Вика, и гулянки практически прекратились. Естественно, эти господа её невзлюбили. И то, что произошло на этой проклятой вечеринке, было тонко спланированной интригой.

– Ну-ка, ну-ка, поподробнее…

– Значит, так. Была там одна подруга Вики, Надя – ну, вы знаете, какая у женщин дружба… она сговорилась, видимо, с двумя «друзьями». Те Серёгу весь вечер подзадоривали и подпаивали, а она его обрабатывала, так обрабатывала, что и памятник не выдержал бы. Она действительно такова, что мало кто удержится.

– Ну и… это случилось?

– То-то и оно, что, по сути, ничего не было… но и того, что было, хватило. Вика многое ему прощала, но ведь и ангельское терпение может лопнуть. Она с одной сумочкой бросилась на вокзал.

– А гости как на это прореагировали?

– Они смеялись над всем этим. И вообще, похоже, плохо поняли, что происходит. В общем, продолжали веселиться.

Олег Дмитриевич и Коля обменялись взглядами, выражавшими нечто вроде: «О времена! О нравы!»

– Н-да… Я Викторию Павловну понимаю. Этот человек мог вообще хранить кому-нибудь верность?

– Вероятно, он не испытывал к Вике сильной физической страсти, но ведь это не главное.

– Конечно, – усмехнулся Олег Дмитриевич. – Но невольно взгляды его обращались к другим женщинам. Бабник – это не лечится.

– Думаю, что так, но именно ради Вики он целый год держался. Вообще под её влиянием он начал сильно меняться… да и в тот вечер его споили, та сама к нему лезла… и главного всё равно не произошло! Вика ушла тогда на эмоциях. Если рассуждать логически, поводов для разрыва не было.