Польщенная вниманием известного автора политических триллеров, спустя пару дней я ему перезвонила.

После нескольких свиданий Мак настоял на том, чтобы навестить меня в Лох-Харрисе, – и потерял голову от серебристых озерных вод и лесных массивов. Местные красоты заряжают энергией, сказал он и, к моему восторгу, объявил о намерении снять шикарные апартаменты неподалеку от города.

Отец с самого начала относился к Маку скептически, особенно когда узнал, что тот был женат.

«Между вами двадцать пять лет разницы, – возмущался папа. – Ты ему в дочери годишься».

«Но я не его дочь. Мой отец – ты».

Помню, как папа втянул воздух сквозь сжатые зубы и сунул загорелые руки в карманы штанов.

«И теперь ты с ним съезжаешься?»

«Точнее, Мак переезжает ко мне».

«Не придирайся к словам. – Он протянул руку и обнял меня. – Старикан, наверное, лопается от самодовольства, когда его видят с красивой двадцатидевятилетней женщиной».

«Старикан? Ты серьезно? – Я расхохоталась при виде мрачного выражения на папином лице. – Маку всего пятьдесят четыре, пап, а не девяносто. И ты на год его старше».

Обветренные щеки отца порозовели.

«Он уже был женат, дорогая».

«Ты тоже», – заметила я, стараясь выбросить из головы образ матери.

Порой Тина виделась мне безликим силуэтом, который маячил на периферии моей жизни до тех пор, пока мама не уехала в Лондон, оставив убитого горем мужа и дочку.

Чем меньше я о ней думала, тем лучше.

«Со мной совершенно другая ситуация», – возразил отец.

«Вовсе нет. Папа, ему больше пятидесяти, как и тебе. В этом возрасте у каждого есть багаж».

И теперь упомянутый багаж – в лице Ханны, бывшей жены, с которой Мак прожил двадцать четыре года, – поднял черноволосую голову со строгой короткой стрижкой.

Выпроводив Тома и Эмму, я привалилась к входной двери.

Взгляд упал на обручальное кольцо. Полоска розового золота словно насмехалась надо мной. С тем же успехом оно могло выскочить из рождественской хлопушки. То, чему я придавала такое значение, теперь потеряло смысл, обесценилось.

Когда жизнь Мака утекла из него, он был не здесь, со мной. Он резвился в номере отеля – с ней.

– Убил бы его! – пророкотал папа в кружку с чаем.

Моя лучшая подруга Вера скрестила руки на груди – три золотых браслета звякнули в унисон.

– Сдается мне, с этим возникнут сложности, Гарри.

– Ты прекрасно меня поняла.

Когда я вышла из ванной – лицо оплывшее, словно растопленный воск, из носа течет, – папа с Верой отставили кружки и поспешили ко мне.

Я глянула поверх плеча Веры на голубовато-серые изгибы озера, видневшиеся за кухонным окном.

– Почему он был с ней? Что он делал с Ханной, если планировал встретиться со своим агентом?

Вера заправила за ухо светлую прядь.

– Поразмыслишь над этим позже. Сейчас лучше подумай о себе.

– Не могу. Я пять минут назад узнала, что мой жених умер, когда кувыркался с другой! И не просто с другой…

Губы отца сложились в жесткую линию. На нем была его любимая футболка с «Пинк Флойд».

– Ты с ней уже общалась?

Я безуспешно промокнула глаза уголком платка.

– Пока нет. Хотя наверняка она скоро даст о себе знать.

Отец с Верой вопросительно переглянулись.

– Дорогая, ты не обязана разговаривать с этой Анной, если не хочешь, – сказал он.

– По крайней мере, сейчас, – добавила Вера.

– Ее зовут Ханна, папа. И почему бы мне с ней не поговорить? Она последняя видела Мака живым. – Из моего горла вырвался хриплый смех, больше похожий на карканье. – Я говорю «видела», но мы все знаем, чем они там занимались. Уж точно не кроссворды разгадывали!

Папа заключил меня в объятия, и я разразилась безудержными всхлипами. Через несколько минут мне полегчало.