…

Первый раз пишу главу в другом городе. Здесь кафе, которое я очень люблю за тишину. Но оно (как и весь город) любит шутки. Я не одна в зале. Здесь несколько посетителей, и все они сидят, как мышки, в ноутбуках, телефонах, книгах. И только один – он есть всегда – звонит без конца по телефону, разговаривает на весь зал, мы все его слышим, мы погружены уже во все его проблемы. При этом я пишу. Стараюсь, чтобы мысль не спотыкалась о его ипотеки, договоры и разборки – кто и почему не взял вовремя трубку.

Я сделала замечание. Парень за столиком напротив улыбнулся и кивнул мне в знак благодарности. «Говорун» бегло извинился и понизил тон. Ненадолго. Да и я не была резка, как умею. Мне иногда и не нужно. Внешность, опять же, она выражает принятие себя и своей позиции. Я уверена в том, что я являюсь тем, кем я являюсь: пустой формой пустоты, изменяющейся по обстоятельствам и импульсам. Комфорт был нарушен. Теперь – восстановлен. Кажется, в минуту раздражения я была «безобразна», теперь – «прекрасна». Но разница с моей жизнью в детстве сейчас в том, что есть и третий вариант, и четвёртый, и ещё много-много. Какая я? Разная. Потому что я доверяю природе и синхронна с ней. Она разная – я разная. Она меняется – я меняюсь. С пластикой и фиксаторами мышц на лице вряд ли бы мне удалось быть с ней в гармонии. Скорее, это был бы нелепый диссонанс.

Когда же в моду войдёт невыспавшийся, всклокоченный образ? Чтобы сейчас я не просто сонная и вялая сидела в кафе и писала новую главу, а сонная, вялая и модная… Когда? А, уже вошёл! Раз я думаю, что я модная, – значит, я модная. Мы сами творцы своей реальности.

В последнее время много работы. А сейчас я в другом городе. Приехала сменить обстановку, отдохнуть. В планах встретиться с новыми людьми, пообщаться на новые темы. Отдых – это смена занятий. Для меня точно!

В кафе. Позавтракала. И меня ужасает мысль о том, что вот-вот я пойду в номер, где останусь наедине с кроватью и возникнет возможность лечь поспать. Срочных дел не намечено, но я упёртый трудоголик. Дела никогда не заканчиваются. Поэтому открой я сейчас социальные сети или почту, там может быть много сообщений, ответить на которые я буду просто неспособна. Чем сильнее я устаю, тем больше анализирую. Голова как на войне: действовать! спасаться! решать! Вот и сейчас пальцы танцуют, несмотря на обещание самой себе не редактировать книгу в творческом порыве, а довериться потоку и творить.

Вспоминаю кадры из фильма, где человек вышел из тюрьмы после двадцати лет заключения и повесился в первой же гостинице. Он просто не знал, как ему дальше жить – без режимов, ограниченного пространства, привычных действий каждый день. Вы наверняка узнали этот фильм номер один всех времён и народов: «Побег из Шоушенка».

Я так хорошо поняла этого человека. Страх, а с ним боль новой жизни. Моё тело тоже всё время сопротивляется переменам. Душа хочет перемен, ликует от них. Голова спокойна: анализирует, и получается, что всё в порядке. А тело ломает. Оно не хочет нового. Паттерны рождения: мы сидели себе в утробе, тревог не знали, и вдруг, через девять месяцев «нормальной» жизни, нас выгнали непонятно за что, непонятно куда и непонятно, надолго ли. И что вообще здесь делать. Травма рождения – одна из моих «любимых» и взлелеянных в глубине подсознательного травм. Из темноты, тепла, тишины (более-менее – в доме всё время играл тяжёлый рок, и я люблю его до сих пор), из рая, где даже питание и подача кислорода по первому требованию, – в слепяще яркий, холодный, шумный мир. В теле отпечаталось: «Перемены – это плохо». Вот и мучаю себя болезнями, фрустрациями, как только подхожу к переменам.