– Мне это кажется, или вы действительно решили составить нам конкуренцию? – не отвечая на заданный вопрос, парировала я.

– Милиция не может никому составлять конкуренцию, – потирая подбородок, ответил майор. – Она сама есть закон. А вот вы…

– Стоп-стоп, я уже все поняла, – остановила я назревающую длинную и поучительную речь. – Не будем спорить. Я пришла только для того, чтобы самой прочесть дело и взглянуть на фото, и вы, – я сделала небольшую паузу, – обещали мне в этом помочь.

Вместо ответа Здоренко толкнул в мою сторону лежащую возле него папку, и та плавно скользнула ко мне. Поймав папку на середине стола, я торопливо открыла ее и принялась внимательно изучать. Как и сказал майор, среди написанного не было ничего, что я не смогла бы найти в любом другом, аналогичном этому, деле. Все те же показания свидетелей, опросные листы самой обвиняемой. Всей информацией, которую эти листы содержали, я уже владела и сама, а потому не стала тратить на нее время и сразу перешла к рассмотрению фото.

А они-то уж заслуживали внимания. Во-первых, даже моему невооруженному взгляду было видно, что силуэт моей заказчицы на них освещен совсем иначе, нежели квартира, в которой она находится. Еще одна странность: на окнах дома убитой нет тюли, одни широко раздвинутые шторы. Тестирование на подлинность тут даже не требовалось, ненатуральность снимков была очевидна и так.

– Ну и что вы обо всем этом думаете? – нетерпеливо спросил у меня Здоренко. – Возникли какие-то идеи?

– Да, но они требуют проверки, – честно ответила я. Затем пристально посмотрела в лицо майору и попросила: – Могу я взять хотя бы один снимок? Обещаю вернуть сразу, как только он станет мне не нужен.

Здоренко с минуту тупо смотрел на меня, затем откинул голову назад и громко засмеялся. Я сконфуженно уставилась на него, не понимая, что такого забавного произнесла. Но майор сам пояснил, что его так развеселило:

– Ваша подружка Широкова на вас слишком явно влияет. Вы становитесь такой же наглой и бесцеремонной.

– Так с кем поведешься…

– То-то и оно, то-то и оно, – закивал головой Здоренко. – Ладно, берите одно фото. Но если вдруг что-то нароете, сразу ко мне с персональным отчетом. Ясно!

– Слушаюсь, товарищ майор, – приложив руку к голове, отшутилась я.

Затем встала со стула, убрала в сумочку выданную мне едва ли не под расписку фотографию и стала прощаться со Здоренко.

– Идите-идите, – заявил майор в ответ на мои благодарности. – Увидимся еще, чертяки.

Покинув кабинет Здоренко, я вновь села в свою машину и теперь уже поехала в сторону редакции.

– Оля, нас вечером пригласили в кафе, – не успела я переступить порога редакции, сразу же сообщила мне свою радостную весть Широкова. – Уйдем пораньше?

– Все будет зависеть от того, как поработаем, – ответила я.

– Ну тогда я готова. Что нужно делать? – заторопилась Маринка.

– Для начала посовещаться, – бросая свою сумочку на стол и присаживаясь, сказала я. Затем посмотрела на Кряжимского и добавила: – Я уже была у Здоренко и привезла от него фотографии Бабенковой.

– Судя по вашему виду, ожидания оправдались, – предположил Сергей Иванович.

– Более того, – вздохнула я. – Фотографии оказались смонтированы.

– Следовательно, Бабенкову подставили, – догадалась Маринка.

– Тоже мне новость, – фыркнул с подоконника Ромка. – Она и сама, кажется, об этом говорила.

– Одно дело говорить, другое доказать, олух, – наехала на него немедленно Широкова. Потом повернулась ко мне и спросила: – А само фото где? Покажешь?

Я достала из сумочки снимок и протянула его Маринке. Та повертела фотокарточку и так и сяк и разочарованно изрекла: