Игорь неловко побежал на звук, перепрыгивая через разбитые стремянки.

– Эйджер! – крикнул он на ходу, твердо уверенный, что скоро догонит ее.

Многоголосое эхо пустого помещения оглушило его, но… никакого ответа.

Коридор вывел его в холл, где дорогу преградила старая натянутая веревка с обветшалой табличкой – "Реконструкция. Проход запрещен".

Девушки здесь не было. Да и путь разветвлялся на несколько коридорчиков.

Игорь замер в растерянности.

– Эйджер, мне надо с вами поговорить! – снова крикнул он.

Громкое эхо снова многократно отразилось от каменных стен, наперегонки друг с другом убежав куда-то в бесконечную глубь.

Прислушался. Тихо в ответ. И даже уже не слышно было скрипа мусора под женскими босоножками.

Игорь в недоумении обернулся.

Позади, от входной двери, с испугом и любопытством смотрела на него какая-то дама. А два пухленьких карапуза осторожно ступали следом за ним. С хитрыми рожицами они, прошмыгнув мимо Игоря, пробежали под оградительной веревкой, с опаской прошли еще шагов десять – до самого поворота, оба одновременно заглянули туда, в неизвестность, и визжа вдруг бросились обратно. Дама у дверей на них шепотом построжилась, выгоняя карапузов на улицу. Входная дверь закрылась.

Игорь зачем-то махнул им всем вслед рукой и, нагнувшись, скользнул под веревку, приподнимая ее руками, и старательно переступая через куски старой советской штукатурки – насколько он помнил, раньше здесь были склады.

Неловко пробираясь среди всех этих покосившихся стремянок, носилок, сломанных лопат и облезлых веников, запачканных известью и цементом, он выискивал в холле отпечатки женских босоножек. Но толстый слой мусора совершенно скрывал какие-либо следы, и в какую сторону она пошла было абсолютно непонятно.

Отчаявшись в своих следопытских поисках, он остановился в нерешительности у поворота – куда ему пойти? Прямо или направо? Осторожно заглянул за угол, ожидая увидеть там что-то необычное – дети ведь чего-то испугались?

Все тот же строительный мусор, заляпанные известью окна и многолетняя пыль.

И гардероб.

Длинные ряды вешалок уходили вправо и влево, теряясь где-то вдали. Игорь подошел поближе, невольно разглядывая его содержимое. Сплошь забитый одеждой, он скорее напоминал театральный склад – до того разнообразной она была. Пыльные шубы висели вперемежку со старинными камзолами, а пальто – с гвардейскими мундирами.

В первых рядах он вдруг заметил знакомый полиэтиленовый дождевик – свой собственный. С него еще капала вода.

– Эйджер! – снова крикнул он, впрочем, без всякой уже надежды.

По-прежнему тишина в ответ.

Игорь нашел рядышком свободный крючок. Повесил свой мокрый плащ, взяв зачем-то полустертый тяжелый номерок с готическими цифрами, сунул его в карман и поспешил вдоль вешалок, куда-то туда, где заканчивался этот странный гардероб и судя по всему именно туда проследовала его таинственная гостья, зачем-то унесшая с собой (не на память же о нем) его монографию.

Какое-то время он блуждал в захламленных коридорах первого этажа, заглядывая во все углы. Вскоре он вышел к лестнице. Ступеньки вели как вверх, так и вниз, в подвал. Справа и слева мусор был особенно плотно навален. И Игорь, справедливо решив, что девушка в коротком платье и босоножках вряд ли полезет через эти горы, и уж тем более – спустится вниз в кромешную темноту и сырость, поднялся по лестнице на второй этаж.

Здесь уже было гораздо чище. Мусора, по крайней мере, не было и в помине, а на полу кое где были даже расстелены ковровые дорожки приятной расцветки и имеющие довольно свежий вид. Наверное, их, скорее всего, еще не успели убрать, подумал он и посмотрел на свои ботинки, выпачканные в штукатурке. Тщательно вытерев их о какую-то тряпку, он осторожно продолжил свой путь.