Наверное, она все-таки все помнила, решил он про себя. Проснулась. Ей, возможно, стало стыдно от всего произошедшего, да так, что не захотелось повстречаться со мной. Вот она тихо собралась и также тихо ушла, объяснил он самому себе ее действия. Но это его не успокаивало. Вдруг стало очень грустно. Что-то тревожащее душу витало в воздухе. Но что?

Внезапно он вспомнил Романа, как тот отмечал рождение ребенка, и на радостях пригласил молодежь с улицы. И потом, на утро, не досчитался многих вещей в квартире.

Да ну! – решительно помотал головой Игорь. – Не может такого быть!

Но все же он неторопливо прошелся по квартире. Осмотрел все углы, внутренне волнуясь – вдруг все-таки может? Но вещи лежали на своих местах.

Да вроде и брать-то у меня нечего, горько усмехнулся он. Самое ценное, компьютер, стоял на письменном столе. Впрочем, нет, есть еще одна вещь… Он открыл шкаф, проверил дубленку – тоже на месте.

И все же, что-то не давало ему покоя. Какая-то тревога сверлила ему душу.

Он задумался, прислушиваясь к своим ощущениям. Еще раз осторожно прошелся по комнате.

Подошел к своему рабочему столу. Стопка чистых белых листов аккуратно лежала посередине – там, где он их оставил, закончив писать очередную главу своей монографии.

Машинально выдвинул верхний ящик и замер – монографии не было. Какое-то время он тупо смотрел на пустое фанерное днище. Зачем? – наконец возникла недоуменная мысль. – Какая в ней ценность?

Он задвинул ящик, пооткрывал остальные – вдруг девушка случайно переложила ее? Но нет, монографии нигде не было.

В задумчивости он повертел массивную пепельницу идеальной чистоты – сам не курил, специально держал для друзей. Меланхолично поправил стаканчик с ручками – стоял не на своем месте,

Она что-то писала? – подумал Игорь.

Он поднял верхний листок. Поднес к глазам. Так и есть, явно были видны следы какого-то текста. Кто-то писал прямо на стопке, но потом выкинул верхний листок. Игорь посмотрел в корзину – скомканных бумажных шариков там было немало. Можно, конечно, развернуть все верхние. Но он пошел по другому пути – пальцами собирая пыль с подоконника, Игорь осторожно проводил ими по листку. И вскоре явственно проступили буквы.

"Игорь, извините, – прочитал он. – Память ко мне вернулась и я вдруг поняла, для чего я здесь на самом деле… Умоляю вас, прошу, ни в коем случае не ищите меня. Это бесполезно. Боюсь, я не смогу… Прощайте… Мне было хорошо с вами… Эйджер."

Он вдруг похолодел от ужасных предчувствий. В комнате как-то само собой снова стало сумрачно и неприветливо.

Все дальнейшее Игорь проделал очень быстро.

Мгновенно оделся и вылетел на улицу.

Машина завелась с пол оборота, причем температура двигателя сразу же вышла в норму, словно ей только что пользовались.

Визг шин, и вот уже Игорь оказался на старой площади – ведь именно здесь он встретил ее вчера.

Выскочив из "Тойоты" он успел еще увидеть, как незнакомка, в его собственном полиэтиленовом дождевике, торопливо поднималась по ступенькам замка, неся в руках небольшой пакет.

– Эйджер, подождите! – крикнул Игорь, выскакивая из машины на булыжную мостовую старой площади.

Девушка на мгновенье замерла, держась за ручку двери, резко обернулась, увидела Игоря, вздрогнула, и быстро скрылась внутри замка.

Игорь бросился за ней, огибая небольшие группки слонявшихся на площади ранних туристов. Сонный экскурсовод монотонно рассказывал о разных таинственных случаях, происходящих в этом замке, о проклятии, нависшем над ним.

Лавируя среди одиноких зевак, Игорь быстро взбежал по ступенькам и резко открыл массивные двери, на которых мелом, коряво, от руки, было выведено: "Закрыто на реставрацию. Посторонним вход воспрещен". Быстро проскользнул внутрь. Дверь, под действием пружины, резко закрылась. Игорь, оказавшись в полутьме, замер на мгновенье, оглядываясь и прислушиваясь. Длинный коридор был основательно завален многовековой пылью и строительным мусором, скопившемся здесь, наверное, еще с советских времен. В тишине явственно различались торопливые удаляющиеся шажки.