– Мы в расчете, коллега? – задумчиво спросил полковник КНБ. Волосы на его затылке смешно топорщились упрямым ёжиком, сопротивляющимся ширящейся лысине. На смуглой коже высокого лба проступила римской цифрой вена. Размышлял полковник о том, что хоть и заработал на Колдобине, но мог бы заработать ещё больше, кабы не переплатил журналисту эти доллары. Одного лимузина хватило бы…

Идея с «мерседесом» должна была принести ему дополнительные двадцать штук, поскольку машину Колдобину, естественно, никто не покупал, а просто свои каэнбэшники в Лебапе конфисковали его у политически неблагонадежного типа. Полковник за эту работу скинул им по две штуки, зато теперь вместо 25 тысяч Колдобин обошелся ему всего в три с половиной. С учетом затрат на оформление конфискованной машины как проданной бывшим хозяином. Двадцать с лишним тысяч уже покоились у него в сейфе, и, как бы дальше ни пошло дело, этот аванс он ни за что не вернет заказчику из пакистанского посольства, решившего проплатить спецоперацию с Кеглером. Операция «Кегля» – так ее назвал Сарыев.

– Ну а что там с вашим клиентом? Стоил он таких забот? – спросил как бы невзначай Колдобин. Он хотел добавить «и затрат», но воздержался.

Его заказ состоял в том, чтобы доставить глупого неудачника Пашу Кеглера в нужное место и прибыть в Ашхабад за деньгами. Всё. Но словечко «коллега» в устах полковника побудило Колдобина вернуть, расставить всё на свои места. Да, он продажный. Да, беспринципный. Но не он «укатал» Пашу Кеглера. Этого не должен забывать гэбэшник Сарыев, у которого есть свой хозяин.

Глаза туркмена превратились в чёрные бусинки, как у сваренной креветки. Он был неплохой людовед, этот полковник, по долгу службы он должен был читать чужие страхи. Он понимал, отчего бунтует московский мэтр, он мог справиться с этим бунтом мягко, просто дав денег и девочек. Но он презирал Колдобина, всю эту пишущую братию презирал, особенно ту, что из Москвы. Он тоже мог бы быть журналистом. Стать журналистом. Но ему больше повезло. Он тоже зарабатывал на хлеб, выполняя задание, но вот тут равнять не надо… Упорством, умом, трудом, готовностью к риску он заслужил право смотреть свысока на спесивую тварь, сделавшую себе имя на собственной наглости и на глупости других. Нет, Колдобин, ты будешь просить свои тридцать сребреников, ты ещё скажешь спасибо за слово «коллега», ты ещё будешь выпрашивать каждый цент, когда будешь соглашаться на следующий заказ. Если выдастся следующий!

Ораз Сарыев был зол. Его люди из Мары сообщали какую-то ерунду, которую нельзя было передавать его тайному заказчику, страшному и щедрому. Надо было отправлять верных бойцов на Москву, обрабатывать некое новое лицо, и полковнику не хотелось этого делать без санкции самого шефа службы Назарова. Но заказчик, Одноглазый Джудда, очень торопил. И деньги, которые он платил, обеспечили бы детей полковника навсегда. Однако между ним и деньгами мельтешил безумец со смешной фамилией Кеглер. Кегля.

– Стоят не заботы, мой дорогой. Стоит покой. Что может быть дороже покоя? – Полковник вытер затылок и шею платком. – Да, как там наша Наденька?

Колдобину надо было бы удовлетворить этим любопытство, да и отправляться домой со своими честно заработанными деньгами, но история с Пашей Кеглером выбила его из колеи. Да ещё Наденька. Полковник, гадина, говорил с ним так, будто она ему уже отдалась. Будто так было по плану предусмотрено. А ведь нет! Издевается!

– Живёте вы правильно, Ораз Сарыевич. Живёте-е-е. А вот переживёте вы, туркмены, тысячу лет?

– Знаете, чем люди моей профессии отличаются от вас? Нет? Я скажу вам. Много сходства, много: хотим всё знать, внимательны к мелочам, цепкость… Наши вашей цепкости порой завидуют даже… Нет, разница в установочках. В установочках. Неконкретных. Ну что вам, москвичам, до нас, до туркмен? Тысячу лет вам здоровья и бодрого самочувствия.