‒ Для меня, Карл, он уникален во многом, ‒ сказал легат стражи, которого профессор назвал Августом, ‒ да и мои аналитики свой хлеб кушают не зря! Они штудируют огромную прорву данных, сканируют не одну сотню закрытых миров в день. Порой работают целыми сутками, не покидая станционного дата-центра. И всё ради того, чтобы найти уникумов подобных ему…

‒ Ну о том, что вы создаёте особый легион, укомплектованный, по большей степени, представителями миров из закрытого списка, я знаю прекрасно. Но, признаться, так и не понял до конца, зачем?

‒ На самом деле, это не легион даже, а скорее команда, вернее, небольшой мобильный отряд для ведения свободного поиска за порогом сумеречного предела.

‒ Звучит не совсем понятно, Август, ‒ посетовал Карл Дрепак и развёл руки в стороны, пожимая плечами, ‒ свободного поиска чего?

‒ Не чего, а кого, ‒ поправил профессора легат. ‒ В первую очередь будем искать браконьеров2. Сами знаете сколько бед может сотворить подобный контингент в закрытых мирах. Да и пиромахи3 из радикального крыла «Ордена Правых», нам расслабиться не дают. То и дело что-нибудь да выкинут.

‒ Но, если я правильно понимаю, то вы, выдёргивая, скажем так, предков, из их привычного мира, дабы пополнить свой легион, сами нарушаете закон о запрете вмешательства в естественный ход развития миров закрытой группы.

‒ Вы неправильно понимаете, дорогой Карл! Во-первых, мы действуем только с прямого разрешения Совета Архонтов4. А во-вторых, прежде чем выдернуть, к примеру: вот его, ‒ Август кивнул в сторону почти оклемавшегося пациента, ‒ мои люди проанализировали огромное количество вариантов всевозможных последствий, изучая альтернативные параллельные миры того же класса. Так что, если бы мы не выдернули этого бедолагу с того самого плато, он неизбежно погиб бы и бесследно сгинул по кусочкам в жутких пастях вечно голодных тварей. Что, впрочем, и случилось с ним в истории Первого Мира. Для своей вселенной он и так в числе пропавших без вести. Будьте спокойны, профессор, мы призваны защищать границу сумеречного предела и требовать соблюдения закона о запрете вмешательства от других, а не…

Августу пришлось оборвать свой диалог, так как человек, которого они только что обсуждали, окончательно пришёл в себя и принял положение сидя. Он, шумно дыша, медленно и монотонно растирал ладонями мышцы ног и поясницы. Казалось, стоящие неподалёку люди, его самого не интересуют ни капли.

‒ Пациент окончательно пришёл в себя, ‒ констатировал очевидное Карл Дрепак, ‒ позвольте поинтересоваться, дорогой Август, на каком языке вы собираетесь с ним вести переговоры? Ни одного современного языка он знать не знает, а нейросети у него и в помине нет.

‒ В середине третьего тысячелетия, язык интерлингве широко использовался как язык международного общения, наряду с английским, ‒ ответил легат, – я имею ввиду вариант интерлингве, который распространён и сейчас в приграничье четвёртого галактического пояса. Благо, за полторы тысячи лет он почти не изменился. Думаю, наш друг его неплохо знает!

Август подошёл к пациенту ближе. Осторожно присел на корточки рядом. Упёрся ладонями в колени и на «интере» спросил:

‒ Как вы себя чувствуете?

Человек поднял голову и посмотрел на него затуманенным взором. В глазах ясно читалось: он прекрасно понял смысл сказанного.

‒ Спасибо, стабильно плохо, ‒ ответил пациент, скривив уголки рта в болезненной ухмылке.

‒ Почему вы так грубо обошлись с нашими санитарами? Они ведь вам помочь хотели, а вы их бить, да ещё и по лицу.

‒ А они мне не представились, впрочем, как и вы!