В 1960 г. Н. П. Томашевский опубликовал большую статью, посвященную пониманию структуры правовой нормы, и хотя не обращался в ней к проблеме охранительных правоотношений, но убедительно обосновал двухчленную структуру нормы права, а также показал, что необходимость принудительных санкций в системе права не означает в то же время, что такие санкции существуют в каждой правовой норме[42].

В 1961 г., исследуя вопрос о понятии правоотношения, О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский, отметили, что «характер правоотношений… меняется в случаях, когда они возникают в результате правомерного поведения, по сравнению с теми случаями, когда причиной их возникновения служит поведение неправомерное»[43], и вместо используемых С. В. Курылевым терминов «правоустановительное правоотношение» и «правоохранительное правоотношение» употребили термины «регулятивное правоотношение» и «охранительное правоотношение». Именно эти термины впоследствии и были признаны доктриной в качестве общеупотребительных. «Правоотношение, возникшее в результате правомерного поведения, призвано к урегулированию общественных отношений его участников, – писали правоведы. – Поэтому оно может быть названо регулятивным правоотношением. Напротив, правоотношение, возникшее в результате неправомерного поведения, призвано уже не только к урегулированию определенных отношений, но и к обеспечению охраны тех других общественных отношений, в которых его участники состояли ранее, до совершения правонарушения. Поэтому такое правоотношение может быть названо охранительным правоотношением»[44]. Как видно из приведенной цитаты, и вывод О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородского о существовании различных видов правоотношений, и название таких правоотношений обусловлены функциональным предназначением последних, т. е. существованием регулятивной функции (призванной регулировать определенные общественные отношения) и охранительной функции (призванной охранять те другие общественные отношения, в которых их участники состояли ранее, до совершения правонарушения). Таким образом, помимо терминов «регулятивное правоотношение» и «охранительное правоотношение», получивших безоговорочное признание в правовой науке, О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский предложили доктрине начало (основание) разрабатываемой теории – правовые функции.

В дальнейшем О. С. Иоффе развивал мысль о существовании охранительных правоотношений при рассмотрении вопросов гражданско-правовой ответственности. «Основанием ответственности служит правонарушение, – писал цивилист. – Оно вызывает правоохранительные отношения между лицом, его совершившим, и тем, перед кем нарушитель должен нести ответственность»[45]. Употреблял ученый и термин «охранительные обязательства», обособляя их в самостоятельную классификационную группу, в которую включал обязательства, возникающие вследствие причинения вреда, обязательства, возникающие вследствие спасания социалистического имущества, обязательства, возникающие вследствие неосновательного приобретения или сбережения имущества[46].

В 1963 г. В. М. Горшенев предложил разделять правоприменительные акты органов государства на две группы: правонаделительные и правоохранительные. С его точки зрения, правонаделительные акты «имеют своим непосредственным назначением конкретизацию предписаний нормативных актов путем установления участников общественных отношений, наделения одних субъективными правами и возложения на других соответствующих юридических обязанностей»[47], а правоохранительные направлены на защиту прав, свобод и интересов граждан от всяких посягательств. Можно отметить, что, исследуя теорию юридического процесса, В. М. Горшенев говорит об охранительной и регулятивной сферах правового регулирования