отношений состоит «в обусловленной властью и принадлежащей субъекту возможности противодействия другим лицам в случае нарушения, предпринятого или уже совершенного ими»[26]. «Когда делается правонарушение, – писал правовед, – тогда на самом деле к существующим юридическим отношениям присоединяется новое юридическое отношение субъекта к правонарушителю. Возникает притязание субъекта, т. е. юридическая возможность принуждения правонарушителя к совершению различных действий, которые должны доставить удовлетворение пострадавшему субъекту»[27]. Таким образом, С. А. Муромцев выдвинул научную идею, суть которой можно раскрыть следующими тезисами: до правонарушения отношения субъектов осуществляются в рамках одного вида отношений («защищаемых отношений»), а после правонарушения – в рамках другого, нового вида («защищающих отношений»), следовательно, правонарушение порождает новый вид правовых отношений; главная особенность «новых отношений» заключается в том, что им присуще свойство принудительности. В современной доктрине правовые отношения, которые С. А. Муромцев называл защищаемыми, получили название регулятивных, а те, которые поименованы цивилистом как защищающие, – охранительных.

Современные правоведы признают приоритет С. А. Муромцева в постановке проблемы охранительных правоотношений, но в то же время находят погрешности в концепции цивилиста и критикуют его за противоречивость положений, двойственность взглядов[28] и непоследовательность[29]. В то же время в литературе высказано мнение, согласно которому главным в оценке концепции С. А. Муромцева следует считать не систематичность выдвинутых им положений, а эвристический потенциал высказанной им идеи[30]. Полагаем, что с этим мнением следует согласиться.

Научная теория проходит длительный путь в своем развитии и, как правило, на основательную проработку всех ее положений уходит не один десяток лет. С. А. Муромцев стоит у истоков теории охранительных гражданских правоотношений, его заслуга не в том, что он предложил научному сообществу оформленную во всех деталях научную теорию, а «в том, что он дал своим последователям схематичный план, очертил контур предметной области, в которой следовало искать эти выявленные им “вынудительные” отношения, эти специфические “защищаемые” и “защищающие” правовые связи»[31]. Добавим, что наука гражданского права в 1879 г., когда С. А. Муромцев представил научному сообществу свою идею, находилась в зачаточном состоянии, в связи с чем у цивилиста просто не имелось почвы для основательной проработки своей гениальной гипотезы.

Сегодня идея выделения охранительных правоотношений имеет в правоведении высокую оценку. Так, В. Н. Протасов пишет: «Установление факта существования в правовой системе охранительных правовых связей, охранительных правоотношений по своему значению для правоведения, для понимания закономерностей правового регулирования поведения можно… приравнять к научному открытию»[32].

Полагаем, что с мнением В. Н. Протасова следует согласиться. Установление факта существования в правовой системе охранительных правовых связей является крупным шагом на пути познания правовых закономерностей и серьезно продвигает правовую науку. В то же время не можем не отметить следующего факта. Свой вывод о значимости идеи охранительных правоотношений В. Н. Протасов предваряет цитатой из статьи А. М. Васильева, высказывающегося о развитии общетеоретических аспектов соотношения материального и процессуального права: «Наиболее существенным двигателем в этом плане стала идея регулятивных и правоохранительных норм и правоотношений, намеченная Н. Г. Александровым, четко выраженная О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородским и получившая свое наиболее полное оформление у С. С. Алексеева»