В 10-й день августа сего года любезнейший племянник наш, великий князь Константин Константинович, достиг возраста, определенного государственными законами для совершеннолетия членов нашего Императорского дома…
В этот день для великого князя навсегда закрылась дверь в волшебный мир детства. Впереди – взрослая жизнь. Какая же судьба ему уготована?
Глава третья
Начало террора
Великого князя Константина переполняет любовь к искусству. И в этом нет ничего удивительного: он повидал уже множество стран, познакомился с их многовековой культурой. Но главная его страсть – все же музыка. В год совершеннолетия он сочиняет несколько романсов на слова поэта Алексея Константиновича Толстого, которые тут же находят признание во многих столичных салонах. В это же время его рука уверенно выводит на бумаге ноты православного песнопения «Херувимская».
Первые опыты приносят удовлетворение. Но Константин чувствует, что может создать нечто более значительное. Только вот что? Понять он этого пока не может. Поэзия словно дремлет где-то на самом донышке души, к осознанию того, что истинное его призвание – сочинение поэтических произведений, молодой человек пока не пришел. Он лишь жадно набрасывается на книги, понимая, что без них жизнь его тускнеет, теряет смысл. Круг чтения его разнообразен, хоть и несколько беспорядочен. На его письменном столе лежат произведения современных зарубежных авторов, а рядом с ними – «Диалоги» Платона. Находится время и для знакомства с эпистолярным наследием А. С. Пушкина и Екатерины II. Ему так хочется все постичь, все узнать!
Здесь, дома, за надежными стенами Мраморного дворца, – его мир, духовная Родина. А за окном хоть и прекрасный в своей совершенной красоте, но такой холодный, бездушный чиновный Санкт-Петербург. Он давно уже вызывает у Константина душевное неприятие, желание отгородиться от него. Недаром еще в январе, почти год назад, молодой человек записывает в дневнике:
Тут нет места для ума, для души, для сердца, тут одна внешность и видимость! Все чувства здесь замерзают. Зимний дворец – совершенный ледник, и все его обитатели – ледяные сосульки.
Вот как – жестко, откровенно! До чего же надоели ему все эти торжественные пиршества, которые длятся по нескольку часов кряду, балы, молебны, парады, обязательные визиты!
Я устал от Петербурга, я хочу на дачу, в лес. Мне здесь душно.
И действительно, вздохнуть полной грудью великий князь может, лишь отъехав немного от чопорной столицы – в Павловске или в Стрельне. В кругу близких и любимых людей он становится самим собой и благодарит Бога за «тихую, уютную жизнь». Лишь одна печаль точит его сердце – отдаление от семьи отца. Ни для кого уже из домашних не секрет, что Константин Николаевич имеет возлюбленную, и от связи с этой женщиной, в прошлом балериной, у него есть дети.
В обществе он с ней не показывается, соблюдает приличия, но дома появляется все реже. Великий князь Константин принимает сторону матери, ему «больно видеть, как с ней часто поступают», от отца же он все больше и больше отдаляется. Но причина охлаждения сына не только в любовной связи отца. Константин Николаевич весь в делах, он занимает ответственные посты – председателя Государственного совета и морского министра России. Видимо, слишком тяжел был груз этих забот, на детей не оставалось ни времени, ни сил. А повзрослевшему Костюхе так порой хотелось поговорить с отцом по душам! И не только о делах, а о чем-то возвышенном, волновавшем душу. Он искал свой путь в жизни и очень нуждался в отцовском совете. И никак не мог понять, что оба они, крепко связанные кровными узами, духовно очень разные люди. Одна из записей в дневнике Константина – словно крик израненной души: