– «На время выступлений!» – повторил я. – Но сейчас-то ведь мы не выступаем – мы только ещё едем в Хьюстон, чтоб выступать, а значит, используем куб не по контра…

– Но в Хьюстоне-то мы выступим! – ухмыльнулся отец (а куб тем временем увеличился вдвое). – Значит, сейчас готовимся к выступлению. Видишь ли, Марти, – продолжал он тоном, знакомым мне слишком хорошо, – большинство людей невосприимчивы к пустым разговорам… даже если это разговоры о мечте. Им подавай «картинку», сочные образы. И с нею, с «картинкой», у нас полный порядок. Но все ли способны её оценить? Увы, не все. Слишком много их стало вокруг – слепцов, которые видят мир в чёрно-белом свете, анонимных пораженцев, врождённых пессимистов…

– Слепцы ж вроде вообще не могут видеть?

– Не цепляйся к словам! Нам не важно, как они воспринимают жизнь – нам важно, что она у них чёрно-белая! Поэтому они и пытаются расцветить её поярче. В смысле – пьют!

С этим словами он вытащил из куба обычное ведро – яркое, большое. Пластиковое.

– Зачем нам это? – насторожился я.

– Тащи бутылки!

Ну вот… Не успел я забыть отцовскую присказку: «Приказ – лучший ответ на глупый вопрос!» – как он мне её напомнил – успевай шевелиться! Я вновь нацепил маску, перетаскал ящики из пикапа в номер – а пустокуб тем временем разросся ещё. Теперь можно было войти внутрь него – что отец и сделал.

Тут, наверное, надо уже объяснить кое-что. В основе принципа работы пустокубов лежит та же технология, которая применяется для межзвёздных путешествий – только корабль меняет местами «впереди» и «здесь», а пустокуб – «вокруг» и «внутри». Я, честно, без понятия, как это работает, но говорят, включаясь, такие кубы воруют пространство в окружающем мире – да так ловко, что кража и не видна. Ёмкость их огромна – можно целый стадион спрятать… по частям, разумеется. И всё равно это не такое уж полезное изобретение, как может показаться: нельзя поместить один пустокуб внутрь другого; нельзя изменить его объём, или закрыть, когда внутри есть кто-то живой – это не правило, придуманное «Конкордией», а какой-то, типа, закон физики. Будь иначе – весь транспорт, особенно общественный, сразу сильно поуменьшился бы в размерах!

Ещё один странный закон – пустокуб «не дружит» с межзвёздным двигателем… видимо, из-за схожих принципов технологии. В момент запуска двигателя все кубы на борту отключатся и их содержимое возникнет повсюду – застрянет в полах, в стенах… в людях. Про это сняли даже фильм-катастрофу с Солом Хендриксом, основанный на реальных событиях – как перевозили химические отходы и включили двигатель… «Жгучая река» тот фильм назывался, вроде. Сол в концовке лихо закрутил корабль, чтоб отходы разлились по внешним отсекам, а сам заново активировал пустокуб и устроил там убежище для выживших. Нам понравилось, но дядя Джим, который тогда приехал в увольнительную и смотрел с нами, только посмеялся, и рассказал, что на самом деле на том корабле перевозили боеприпасы и все погибли сразу…

– Эй, Марти! Где ты? Давай бегом сюда!

Признаться, из-за этого дядиного рассказа я каждый раз побаивался заходить в пустокуб – но сейчас любопытство пересилило страх. Зажмурившись, я шагнул внутрь… а когда открыл глаза, вокруг уже мерцало ворованное пространство. Реальные объекты, помещённые в куб, казались утопленными в серый поролон. Ближайшие я сразу узнал: большие баки, канистры, ректи-какие-то (никогда не мог запомнить названия) колонны с насадками. Повсюду змеились трубки – некоторые вели от колонн к канистрам, другие свивались вертикальными спиралями. Кое-где виднелись круглые термометры, как в музее паровозов. А потом отец подал мне воронку – изящную латунную воронку, на ободе которой было выгравировано: «Abraham Foster Esq.».