– Ну такое себе… Жак сам проектировал дом, – снова подумал про себя Даниель, – и исключил на этом этапе все слабые инженерные узлы, перезаложив запас прочности всех элементов, и принимал активное участие на этапе строительства. Тело обгорело до костей, и обугленные останки не выдавали ни возможных следов насилия, ни пыток, ни убийства. Нет. Жак не мог так халатно уйти. Ему помогли…

– Даниель! – тронула за коленку мужа жена, – ты тут?

Даниель оторвал взгляд от зеркала заднего вида, посмотрел на треплющиеся на ветру тёмные локоны жены, улыбнулся ей и выдал, – я, я не… знаю… как об этом рассказать!

– Ты начини, – кивнула улыбчивая женщина, – я же ученый, как и ты, я всё пойму… тем более после встречи с Нэт.

– Клаудиа… я…, – начал Даниель, пытаясь подобрать слова, которые репетировал в сознании сотни раз, но которые никогда не шли на язык, и не ложились откровением на бумагу, через перо и клавиатуру. – Это… это очень сложно, и немыслимо… это сложнее… и… перспективнее… опаснее, чем сама Нэт.

– Что может быть сложнее её, и уж тем более опаснее того, с чем мы работаем? Какую перспективу создали мы? – удивилась Клаудиа, недоверчиво посмотрев на мужа, и тем не менее наслаждаясь уютной дорогой, бегущей через леса, холмы, пастбища коров и овец, петляющих ручьёв и трели птиц в вечернем небе.

Конечно, ей уже давно казалось, что Даниель стал другим. В плане скрытным, местами параноиком, его что-то тревожило, и он всегда находил чем разбавить её переживание за его состояние, особенно после того, как начали пространно погибать или умирать их коллеги и друзья, братья по науке.

Да и она сама признавалась себе, что задвигала эти мыли на задворки, понимая, что нужно жить дальше, нужно работать, развивать то, что они создали группой совместно, со временем оставаясь в меньшинстве. Необходимо было оберегать это от человечества. Пока. Но на первом месте для неё конечно же была безопасность их дочери, Изабэль. Именно поэтому они давно приняли верное и как оказалось теперь правильное решение, привив единственной дочери любовь не к точным и сложным физико-математическим наукам, а к экономике и управлению бизнес-процессами, отодвинув и отгородив её от Ордена.

И это дало свои плоды.

Вернувшись к Даниелю, Клаудиа решила поднажать, легонько сжав ладь на бедре мужа, – Даниель, не томи. Я от тебя не отстану. Ты долго откладывал это разговор. Почему же тебе так сложно просто сказать?

Даниель снова вдохнул. В мыслях крутились десятки выстроенных предложений, но на язык срывались лишь обрывки вывернутых фраз, – понимаешь… я не могу… рассказать… всё как есть… Это… ограничивает мои слова… действия… поступки…

– Даниель? – удивленно посмотрела на мужа жена, понимая, что её муж никогда не вел себя так прежде, а говорил чётко, по делу, связанно и грамотно, подкрепляя фразы научными терминами, а порою если ситуация требовала того и крепким словцом, позаимствованным из десятка языков, коими он владел на уровне местного жителя.

Решив помочь мужу, и развеять напряжение, Клаудиа начала, – давай так. Это связано с Нэт? И с прототипом передатчика, который она унесла и установила по нашей просьбе?

– Нет, – отрицательно мотнул головой учёный, притормозив и войдя в очередной поворот, дорога которого медленно уходила вверх.

– Это связано с проектом МЭиД? – улыбнулась Клаудиа, любуясь живописной сочной природой и пышными деревьями, уходящими кронами ввысь.

– Нет… – снова мотнул головой учёный, глядя на зеркало заднего вида. Вдруг серебристый седан, ранее державшийся поодаль седан начал их нагонять.

– С проектом Сигнал, в котором нам помогает Нэт? – перечисляла Клаудиа.