Он позвонил на следующий день. Шеф был на месте. Но вместо того, чтобы попросить соединить с ним, этот мужчина проговорил со мной примерно двадцать минут, после чего отключился. Потом сразу же перезвонил, извинился и попросил соединить с шефом.

После этого начались звонки каждый день. Постепенно я вникала в суть дела. Голос принадлежал генеральному директору одной очень солидной компании. Эта компания заключала с нами договор на аренду офиса, и скоро ее руководитель должен был прибыть к нам для подписания документов.

Но мы продолжали общаться помимо деловых интересов наших двух фирм, сами по себе. Спроси меня сейчас, о чем? я не отвечу – не помню!

Его звали Алексей Алексеевич, но он разрешил называть себя просто по имени. Он предположил, что, судя по моему голосу, я длинноногая блондинка с очень красивым лицом. Я ответила, что я всего лишь брюнетка невысокого роста, а насчет лица возражать не стала. Он сказал, что ему не важно, брюнетка я или блондинка, и какой у меня рост.

И вот настал день встречи. Я с утра была так занята, что пропустила его появление. Потом мой шеф позвонил из конференц-зала и попросил занести воды. Я зашла – о боже! Бутылка с водой чуть не скатилась у меня с подноса, а стаканы едва не посыпались на пол. Передо мной сидел Адриано Челентано, только ещё хуже. Не удивляйся такому сравнению – согласись, в лице этого певца есть что-то обезьянье. Как будто родители его не произошли от обезьян, а этими самыми обезьянами и были.

Он метал на меня огненные взгляды. Не знаю, смогла ли я изобразить на своем лице хотя бы элементарную любезность.

И вот пошли рабочие дни. Их компания обосновалась у нас в офисе, а наша – собиралась со дня на день съезжать. Но, знаешь, как это бывает, «царь три года собирался, а доселе не собрался», или как там у Пушкина. Офис был обширный, и обе наши компании прекрасно помещались в нем.

Мы стали видеться каждый день. Каждый день он приходил к моему шефу, они подружились. Причем в моей приемной он просиживал примерно такое же время, как и в его кабинете. Если случалось так, что шеф уезжал в командировку, он приходил просто ко мне, без всякого повода, усаживался на стул напротив и… мы молчали.

О чем молчал он, я не знаю, я же молчала потому, что говорить мне с ним было не о чем. Его голос уже не казался мне привлекательным, и я была рада, когда меня отвлекали дела. Ходил он некрасиво (ведь он произошел от обезьяны), жесты его были нелепы, смотрелся он смешно и был скушен, скушен, скушен! Но, кажется, он этого не понимал.

Я избегала на него смотреть, но он садился напротив, и так как я не могла все время крутить головой по сторонам, волей-неволей приходилось беседовать. Разговоры наши были столь тривиальны и пусты, что стыдно вспоминать. Более ничтожны бывают только разговоры о погоде. Я попыталась дать ему понять, что мне с ним неинтересно, но он оказался человеком не тонким.

Я не могла сказать ему как рядовому менеджеру: «Выйди отсюда, ты мешаешь мне работать», все-таки он был генеральным директором и другом моего шефа. Я забыла упомянуть: несмотря на солидную должность, он был моим ровесником.

Он начал преподносить мне небольшие подарки: огромные шоколадки, цветы, какие-то эксклюзивные канцелярские штучки. Я принимала их, все было в рамках приличия т.к. секретаршам принято что-то дарить, угощать и задабривать. Но о нас уже поползли слухи, которые доходили до меня через уборщиц и водителей, и мне это было ни к чему.

Однажды он пришел с торжественным лицом. Был какой-то праздник, может быть, 8-е Марта – не помню. Он не подошел и не сел на стул, как обычно, а стал на небольшом расстоянии и немного сбоку. Я посмотрела на его лицо – на нем было написано СОБЫТИЕ.