Однако ни следующий день, ни несколько после так и не внесли какой-либо ясности в жизнь Эль Страды. Скорее, еще больше запутали. Оказалось, что Мронен, как и положено каждой уважающей себя школе, поддерживал раздельное проживание и обучение для своих студентов. А потому тот самый момент, когда на редких совместных занятиях «женское» крыло все же встречалось с «мужским», больше напоминал светопреставление, чем настоящую попытку уместить в своей голове хоть крупицу знаний. Эль наблюдала за этим с мрачным весельем. Разумеется, ее не звали ни в группы по интересам, ни даже в наспех сформированные общества, вроде «Сестринство любителей водной магии» или «Амулет в каждый дом». О, нет. С того самого дня, когда гримуар отправил ее к магу иллюзий, на ней словно появилось клеймо.

От Эль шарахались в стороны, стоило ей, спеша на занятия, появиться в одном из коридоров. А едва она входила в какое-нибудь общее помещение или класс, там сразу стихали все разговоры, и лишь редкие шепотки витали над головами, покуда ее черное одеяние ведьмы иллюзий не исчезало из их поля зрения. В общем, Эль неизменно привлекала внимание, слишком контрастно выделяясь на фоне пестрых одежд всех остальных. Словно волшебные птицы, будущие колдуньи порхали по Школе, рассыпая вокруг голубые, золотистые и рыжие искры с заколдованных одеяний с эмблемами своих факультетов. У магов, конечно, цвета были намного спокойнее, но только Эль была черным пятном – провалом на ткани реальности, которая будто затягивала в себя весь остальной мир. Ее опасались, и это она поняла почти сразу.

– Мы никто и все сразу, – бормотал профессор Сапата в самое первое утро, покуда натягивал на Эль найденную в старом сундуке тунику с выцветшим гербом его факультета – свернувшейся в кольцо змеей. То ли Уроборос, то ли ноль. Ничто. – Наша сила не в управлении чем-то вещественным, а в манипуляции тонкой тканью реальности. Мы отражение. Зеркало. Черная грифельная доска, на которой так легко нарисовать и тут же стереть все что угодно. Понимаешь?

Он развернул Эль к себе лицом и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Да, – кивнула она, за что удостоилась тихого хмыканья.

– Мы те придворные шуты и маги, которые вечером показывают своим господам то, что они хотят видеть… Или не хотят, но с этим тебе лучше не рисковать. А утром прогоняют кошмары из их все еще нетрезвых голов.

– Почему?

– Почему что?

– Почему нам нельзя рисковать? Мы не прислуга. Мы маги!

Профессор остановился и с легкой насмешкой посмотрел на Эль, а потом неожиданно соткал из ниоткуда зеркало. То повисло прямо перед бледным от волнения лицом, отразив испуганные карие глаза и руки, что беспрестанно перебирали заплетенные в тяжелую косу темные волосы, которые вдруг показались продолжением таких же черных одежд.

– Потому что люди боятся правды, – негромко проскрежетал маг. – Значит, будут бояться и тебя. А где страх, там нет места доброжелательности. Но не бери это на свой счет. Помни, ты всего лишь зеркало.

Эль не могла сказать, что в тот день действительно поняла, о чем говорил профессор. Но постепенно до нее дошел смысл. И пусть она все еще сопротивлялась (кому же захочется стать объектом насмешек и всеобщей неприязни?), но постепенно с этим пришлось все же смириться. И главной причиной для этого стала Роза.

После распределения у них не было ни одной возможности, чтобы нормально поговорить. По крайней мере, Эль старательно убеждала себя в этом целую неделю, когда пыталась поймать Розу то в общем зале для приемов пищи, то в коридорах и даже в библиотеке. Увы, но их занятия проходили совершенно в разных частях Школы, и пока в захламленном сломанными приборами кабинете Сапаты раздраженная на собственную криворукость она училась плести одну простую иллюзию за другой, сестра постигала стихийную магию. Та давалась ей невероятно легко. Эль слышала разговоры. О, Хелена Астери, которая обладала удивительной способностью быть милой с нужными ей людьми и совершенно беспощадной стервой с другими, не раз нарочито громко восхищалась успехами своей новой подруги. Когда Роза успела таковой стать, было неясно, но чувство тревоги, которое поселилось в груди Эль, становилось сильнее с каждым днем. Она чувствовала ложь и фальшь так явно, словно могла протянуть руку и зачерпнуть ее в пригоршню. Но Роза… Казалось Роза намеренно ничего не замечает. И постепенно стало понятно, что сестра ее попросту избегает. А потому в один из дней, не выдержав и наплевав на занятие по алхимии, за опоздание на которое ей наверняка прилетит от уже ожидавшего ее профессора Сапаты, Эль подловила ее на выходе из северо-западной башенки. Именно там, если верить подслушанным разговорам и собственным пока весьма абстрактным представлениям об устройстве Школы, находились комнаты викканок.