Нет!

Хочу что-то сказать, не успеваю, губы затыкают. И меня уносит в водоворот. Ещё никто и никогда не целовал меня так, чтобы тело начинало дрожать от желания. Сама не поняла, как сжала его волосы и прильнула, пытаясь слиться с ним воедино.

Сознание пропадало и вновь возвращалось. Мягкая перина приняла нас, продавливаясь под тяжестью тел. Прикосновение грубых и холодных рук к обнажённой коже заставляло сжимать простыню. Поцелуи сводили с ума.

Что со мной? Это безумье… «сон», кажется, никогда не закончится.

Жарко. Внизу живота тугой узел, хочется умолять о большем. Но кажется, он сам не заставит ждать.

– Больно! – Крик заставил распахнуть глаза и оцарапать обнажённую кожу Киромира.

Водоворот чувств вновь захватил в свои сети, не позволяя сопротивляться безумию. Боль сплетается с удовольствием. Холод и жар тел. Пик страсти и умиротворяющий сон.

Утро.

Птички поют, а бессовестное солнце светит в лицо, заставляя проснуться. Вроде бы вчера я закрывала шторки, неужели бабушка придумала новый способ меня разбудить?

С трудом разлепляю глаза, жмурюсь от яркого света, пока до мозга не доходит, что нахожусь не в своей комнате, а под открытым небом. Сажусь, понимая, что не одна, рядом со мной укрытый одеялом мужчина.

Стоп. Погодите-ка.

Воспоминания прошедшего дня проносятся в мгновение ока: бабушка; день рождения; попадание в мир, который придумала; спасение; свадьба и… брачная ночь.

Теперь я осознала, что всё произошло взаправду. И меня…

Слёзы полились из глаз. Душу разрывало на части. Я из тех, кто бережёт себя для одного-единственного. Поэтому, когда поступила учиться на пекаря, целовалась от силы пару раз, а дальше с парнями у нас не заходило – не было той самой искры, чтобы понять, что это тот самый человек, с которым хочется прожить всю жизнь и в горе, и в радости. Теперь, лишившись девственности, как я смогу смотреть себе в глаза в зеркале, а родным, если вернусь в свой мир?

– Тебе больно, плохо? – хриплым после сна голосом спросил Киромир и замер, поняв, что только что поинтересовался чувствами человека.

– Ненавижу! – крикнула я, размазывая слёзы по лицу. – Ненавижу! Ненавижу тебя!

Истерика. Крик души, что заставляет задыхаться. Мне настолько плохо, что бью Киромира по груди. Мужчина молчит, озадаченно смотрит на моё буйство и в один момент хватает за кисти, сдерживая рыпающуюся меня.

– Успокойся! – показалось, в нём нет ни грамма сострадания. Такой, как он, никогда не будет думать о других.

Почему?

Он мог избежать брачной ночи. Тогда почему сделал это со мной? Не понимаю. Силы покинули меня, я уткнулась ему в грудь, продолжая всхлипывать.

– Вы проснулись? – услышала я знакомый голос и притихла, прикусывая щёку, чтобы ненароком не выдать себя.

– Да.

– Тогда празднество продолжится, король очень рад вашей свадьбе, – радостно сообщила женщина, та самая, что связала нас узами брака, а я похолодела от ужаса.

– Прошу прощения, но моей жене сейчас нездоровится, мы можем отправиться домой, где личный лекарь осмотрит её?

Киромир гладит меня по голове. Я слышу, как мерно бьётся его сердце, а при вопросе вздымается грудь. Он показывает себя заботливым мужем. Но всё это фарс. Понимая это, радуюсь лишь тому, что мы сможем отправиться подальше отсюда. А не быть на потеху тем, кто пришёл сюда веселиться.

– Они всё видели, – прошептала я, но Киромир услышал и поднял моё лицо за подбородок, чтобы наши взгляды встретились.

– Нет, – в поцелуе ответил он, после чего укутал меня в одеяло и помог подняться с постели, на которой заметны следы крови.

– Девственница? – удивлённый голос женщины – как пощёчина, сразу чувствую себя грязной. – Тогда идите. Этого хватит как платы за ваше торжество.