Конечно же ему это было знакомо! В конце концов, он жил в XIX веке, где все решалось родителями и высочайшей волей.

– Полагаю, – осторожно начал он, – все мы обязаны следовать каким-либо нормам, у всех нас есть долг… Так заведено.

Внезапно Лара резко остановилась. Она с изумлением смотрела на отсутствие моста, поражаясь тому, что не заметила этого раньше:

– Лариса Константиновна, вам нездоровится? – мужчина также замер, готовясь ловить прекрасную даму, коли та надумает падать в обморок.

– Нет-нет… Просто мост…

– Прошу простить, какой мост?

– Которого нет… – растерянно пролепетала она. – Это не просто мост… Это так странно… – Лара тряхнула головой и внезапно снова улыбнулась: – хорошо бы здесь поставить мост!

– Вам не кажется, что вы позволяете себе слишком много вольности? – возмутился Николай Павлович, который уже успел испугаться за спутницу.

– А вы? – внезапно раздражилась Лара, которой хотелось остаться одной и повспоминать, как она смотрела на развод Дворцового, как она стояла там каждый день в пробке, спеша в универ.

– Простите? – изумился Николай Павлович.

– Почему вы позволяете себе поучать меня? Да, я не самая сдержанная, но ведь я стараюсь, правда, стараюсь! Если я вам так неприятна, зачем же вы меня преследуете? – слезы обиды навернулись на глаза.

Великий князь запутался в происходящем, поэтому решил извиниться.

– Прошу меня простить… – словно испугался он, – Лариса Константиновна, я не думал вас… расстроить…

Все внутри нее сжалось: она внезапно объяснила себе, что именно ее так сильно раздражает в этом привлекательном мужчине. Он был как ее родители, как все родственники, которые хотели сделать из Лары кого-то еще. Он был человеком, для которого она всегда будет недостаточно… Лара снова столкнулась с ощущением беспомощности: сколько бы она ни старалась, всегда найдется какой-то Николай Палыч, которому будет мало, для которого она будет недостаточно хороша. И она перестала сдерживаться, все равно не похвалят:

– Да что вы говорите?! – передразнила Лара. – Вы же меня совсем не знаете! Может я и вовсе потаскуха! К проституткам у вас такие же высокие требования?!

– Лариса Константиновна… Побойтесь Бога, что же вы говорите? – он казался потерянным, хотя, ранее, в подобной ситуации, наверняка пришел бы в ярость.

Лара развернулась, не удостоив его ни словом, ни взглядом, и быстрым шагом устремилась в сторону дома. Несмотря на то, что девушка повела себя непристойно, Николай Павлович, который был человеком слова, скрепя сердце, незаметно сопроводил ее до самой подъездной дороги. Все это время он сомневался в том, что перед ним стоит та самая изящная и трепетная барышная, которую он повстречал на балу. Лариса Константиновна, которую он узнавал все лучше, в его глазах приобретала очертания павлина: прекрасная пока не откроет рот.

Совершенно раздраженный, он вернулся в Аничков дворец. Велел не беспокоить. Закрылся в кабинете. Подобрал скомканный листок с ее портретом и бросил в камин. Будто это могло помочь избавиться от мыслей о ней.

– Она не должна мне нравиться! – прошептал он пламени, словно оно могло повлиять на ситуацию.

***

Лара сердито строчила сомнительного качества произведение:

Он подошел вплотную и прошептал:

– Я превосхожу тебя… Я победил… – Булгарин сделал шаг назад, давая Пушкину пространство.

– Ничто не кончено! Мое творчество будет жить вечно! Тебя никто не вспомнит!