Скрипнул вентиль и комната тут же осветилась громадной керосиновой лампой посреди стола, а я обнаружил себя в довольно скромной и аутентичной комнате. По сути, вся комната и есть дом, справа во всю стену беленая русская печка, самая настоящая, с заслонкой и поддувалом. Впереди под окном какие-то сундуки, слева, стол с этой самой лампой и две широкие лавки, на которых спокойно уместится взрослый мужик. При этом по стенам и потолку развешаны пучки трав, веников, опять же.

Я присвистнул.

— Ого. Тут прям как в доме бабы… гм, куда корзинку ставить?

— Не свисти, — посоветовала бабка, — денег не будет. Грибы ставь на стол, вон туда.

И кивнула в сторону.

Не разуваясь, я пересек комнату и водрузил грибы на столешницу. Всё, миссия выполнена.

— У вас розетка есть? – поинтересовался я, помня про телефон, который всегда надо держать заряженным.

— Розетка? – не поняла бабуля.

— Ну да, — пояснил я, — чтоб мобильник не сел. Не знаю, когда до зарядки доберусь. Пауэр бэнк дома оставил.

Бабуля, кажется, из моих слов поняла только глаголы – её брови задумчиво сдвинулись.

— Нема розетки у меня, — протянула она. — Электричества не держу. Все по старинке. Огонь, очаг, керосинка, вот.

Как бы в подтверждение словам, она кивнула на лампу с почерневшей от копоти колбой. Я вздохнул – придется потерпеть без цивилизации еще немного. Всё равно сеть не ловит. На всякий случай достал телефон, проверил – действительно не ловит. Хотя батареи еще половина и до сих пор работает в качестве фонарика, о котором я забыл, пока ломился в потемках. Нервишки.

— Как выбираться-то из вашей глухомани, бубуль? — поинтересовался я, оглядывая лишенные признаков электропроводки стены.

Кивая на печку, бабка ответила:

— Ты это, вот что. Ложись на полати, там тепло. А завтра решим, куда тебя девать. Ты парень хороший, коли взялся помочь старухе среди ночи.

Прозвучало это как-то двусмысленно, но деваться некуда. Обратно ночью лезть через лес – заблужусь. Это бабка все кусты наперечет знает, а я нет. Остаться здесь логично, хоть и не сильно хочется.

Тяжко вздохнув, я молча забрался на полати между печкой и стеной, предварительно постелив себе выданное бабкой постельное, и свернулся клубком. Снилось мне что-то безумное и дикое, что неудивительно с учетом моего тупого поступка. Какие-то люди, лес, эта сама бабка, эвакуатор, почему-то запряженный то ли лошадьми, то ли кентаврами. В общем, классическая ересь после тяжелого дня.

Проснулся рано от того, что в желудке заурчало, что не удивительно – ел я последний раз вчера в обед, так что голодный как волк. Сел. Думал не высплюсь после такой белиберды, да еще и на новом месте. Но в теле бодрость, а голова чистая. Желудок снова призывно завыл, к тому же ноздри уловили запах свежей выпечки.

Когда выглянул из-за печки, увидел, что бабка успела разобрать корзинку с грибами, и часть их уже сушится гирляндами под потолком, часть лежит порезанной горкой рядом с котелком на столе, а сама бабка шныряет по комнате, переставляет какие-то банки, перекладывает пучки.

— Проснулся? – бодро сообщила она, заметив меня. – Вылезай. Пирожки и каша.

Она кивнула на стол, где в глубокой глиняной тарелке дымится каша, а рядом целое блюдо печеных пирожков. Я протер лицо и глаза — спросонья тарелок не заметил.

— Да не надо было… — хриплым после сна голосом проговорил я, смущаясь, что стесняю бабку. Ей и самой, наверное, еле на жизнь хватает, учитывая, как живет глубинка. Объедать ее в мои планы не входило.

Но бабка оказалась напористой.

— Давай-давай, — приказала она. – Умывальник в углу. Мойся и ешь.