– Не делай этого, дочка! Не делай, прошу. Я воспитаю своего внука или внучку как собственного ребёнка! – Константин схватил Наташу за рукав, но вспомнив, как Ксения дёрнула её когда-то, отпустил.

– Пап, ты что? Плачешь? – удивилась дочь.

Константин отвернулся, но по вздрагивающим плечам она поняла, что права. Тогда дочь обняла отца, как в детстве, и тоже заплакала.

Ради спокойствия своей семьи Константин увёз жену и дочь за двести километров, в село Андреево, где их никто не знал. В назначенный срок Наталья и Инка родили мальчишек, но в отличии от Инкиного, сын Наташи родился с отклонением. Олигофрен.

– Это из-за неё! Родная мать меня прокляла! – плакала Наталья.

– Когда я уходила, она крикнула вслед, что мой ребёнок родится уродом, а я, как и она, буду никому не нужна!

– Наташенька, ну какой же он урод? Хорошо, пусть он не будет профессором, но посмотри, посмотри, какая у него улыбка! Это счастье, это ангел в доме!

Наталья назвала сына Романом. Отчество он получил то же самое, что и сын отца Никита – Константинович.

Наталья пробыла с сыном первые несколько месяцев, а затем уехала в город и, устроившись там на работу, навещала сына раз в месяц. Откупалась игрушками и сладостями. Инка, та пошла ещё дальше – укатила в областной центр «повышать квалификацию», да так и не вернулась. После прислала Константину телеграмму с просьбой о разводе. Ребёнок остался с отцом.

Мальчики росли как братья. Никита был смышлён и хитёр, а Ромочка – божий человек, дурачок. Радовался конфетке, доброму слову.

Константин, разочаровавшись в женщинах, больше о женитьбе не помышлял. Как-то он шёл с корзиной травы, что накосил кроликам. Смотрит, а у их забора стоит незнакомая женщина и с Ромочкой разговаривает. Ромочка, добрая душа, улыбается, что-то увлечённо рассказывает. Как баба та обернулась, так Константину аж плохо стало – лицо женщины было обезображено и лишь отдалённо напоминало человеческое. Особенно жутко выглядела улыбка. После-то Константин понял, что улыбка эта никогда не сходит с лица несчастной.

– День добрый! – придя в себя, поприветствовал уродину Константин.

– Дабый, – кивнула головой та.

– Сынок, иди-ка, дай кроликам, – отдал Константин корзину Роме, – попрощайся с тётей и иди, покорми ушастых.

Рома попрощался и пошёл в крольчатник. Константин направился было за ним, но увидел, что убогая стоит, не шелохнётся. Стало ему неловко.

– Откуда к нам? – спросил он калеку.

– Ии онаыия, – ответила та.

– Из монастыря? – догадался мужчина, и она радостно закивала головой.

– Ы э унае эня, Ойя? – старательно произнесла она, загораживая ладонью рот.

– Что?

– Эээня не унаё? Ойя! – Богомолка полезла в котомку и достала паспорт его бывшей жены, Ксении.

– Ксения?! – не веря глазам, произнёс он. – Я слышал, ты померла! Мы давно за тебя свечки ставим как за мёртвую!

По шрамам на щеках женщины побежали слёзы.

– Аыва! Аыва! – крикнула она, стуча себя в грудь.

– Вижу, вижу, что жива. Проходи в дом, – Константин никак не мог поверить, что эта калека – его бывшая жена, Ксения.

Он посадил её за стол. Как смогла, она рассказала ему, как колесила всюду, пытаясь разыскать их с дочерью. Как села в попутку, водитель которой был пьян, и угодила машина в страшную аварию. После чего и пошёл слух, что она померла. А она выжила – врачи

сшили её буквально по кусочкам. Половину из рассказанного Константин не понял.

Мужчина поведал, что дочь Наташа живёт в городе, что замуж пока не собирается, работает в каком-то управлении. Когда рассказал про своих ребят, Ксения замахала руками, ей хотелось объяснить Константину, что она сразу признала в Ромочке внука и что попросила у него прощения за всё зло. Добрый мальчик не всё понял, что говорила старуха, он просто улыбался и кивал, а она за что-то благодарила его, говоря, что именно для того и выжила. Чтобы он её простил. Константин выделил бывшей жене отдельную кровать, сам полез к ребятам на печь. Утром, до рассвета, послышался шум, но он решил, что это Васька-кот гоняет мышь.