Пока Аля думала, за что хвататься: за покрывало, чистую пижаму или монетку, раздался звонок в дверь. Настойчивый и длинный. Она метнулась к кровати, к зеркалу. Не успеть. Вот стыд! Коля никогда не сможет «развидеть» размазанный по простыне бутерброд! Аля подняла куртку, нащупала под молнией монетку и загадала:

– Хочу не выключать звук на телефоне и не спать с бутербродом!

Она снова лежала в кровати с бутербродом и телефоном. В комнате было темно, в дверь никто не звонил, светящиеся часы показывали 22:03. Спать не хотелось. Она только что спала двенадцать часов подряд. Чувствуя прилив сил и одновременно ужас почти состоявшегося разоблачения её неряшливой сущности, Аля собралась заняться уборкой. Как только поест, конечно. Откусив кусок, Аля набрала сообщение Коле: «Я дома. Устала. Не волнуйся»

Тут же пришёл ответ: «Очень мило, что сообщила. Почему я должен волноваться?»

И точно: почему он должен волноваться? Он же ещё не начинал её искать и беспокоиться. Это у неё в ушах звенел его возмущённый голос.

Аля жевала бутерброд и думала о Коле. Романтики между ними не существовало. Во всяком случае с её стороны. Коля – верный товарищ, поддержка, жилетка поплакать. Даже одноклассники никогда не пытались объединять их в парочку, не кричали вслед «тили-тили-тесто, жених и невеста». Заручившись Колиной поддержкой в первый школьный день, Аля ни с кем толком не сошлась. На всех уроках сидела с Колей, домашку узнавала у Коли. Мама была этим недовольна.

«Что это за дружба с мальчиком в твоём возрасте? Смотри у меня, чтоб никаких глупостей!»

«Почему ты с девочками никуда не ходишь? Не зовут? Много о себе думаешь, наверное, вот с тобой и не хотят общаться!»

«Опять Коля? Не надо себя компрометировать и проводить столько времени с этим мальчиком.»

«У тебя нет подруг. Почему? Ты испытываешь нездоровый интерес к девочкам и поэтому их сторонишься?»

«Только и слышу – Коля, Коля, Коля! Огради меня от этого, сделай одолжение.»

Какие-то мамины предположения расстраивали, какие-то шокировали, какие-то обижали. Алины попытки объясниться пресекались строгим «Я лучше знаю!» Проще было опустить глаза и молчать.

Мама верила, что воспитывает в дочери человека. Когда Аля была маленькой, она боялась, что, если будет недостаточно слушаться, не сможет стать человеком и превратится в свинью. Почему-то ей представлялась именно свинья. Такая, из грязного корыта, с жёсткой щетиной и противным визгом. Становилось ужасно жалко себя, хорошую девочку, которая вот-вот начнёт покрываться грубой кожей и обрастать жиром со всех сторон. Аля принималась усерднее выполнять бесконечные мамины требования. Когда стало ясно, что в свинью можно превратиться разве что метафорически, Аля обрадовалась и придумала что-нибудь считать: так лицо выглядело сосредоточенным и со стороны казалось, будто она слушает. Время от времени она кивала, чтобы мама не догадалась об обмане.

Мамин голос снова и снова звучал в Алиной голове, комментировал каждое действие и принятое решение. Мысли переключались на маму, даже когда Аля думала совсем о другом, например, о Коле, как сейчас. Мама занимала слишком много места в её голове несмотря на то, что уже шесть лет мамы рядом с Алей не было.

Бутерброд был доеден, переписка с Колей окончена, часы показывали половину одиннадцатого. Полная сил Аля настроилась на уборку. Она не сомневалась, что утро начнётся с Колиного прихода. Мозг упорно не хотел брать в расчёт, что Коля, получив сообщение, будет спокойно спать всю ночь, не имея причин для утреннего беспокойства. Снова и снова Аля убеждалась, как зависит от чужого мнения. Даже убрать джинсы в шкаф она готова ради того, чтоб не прослыть неряхой. Что же будет её мотивировать, если она научится абстрагироваться от чужого мнения?