— Не куплю. Тебе они не нужны, — голос парня хрипит, будто он кричал и сорвал голос.

— Не тебе решать, — рычу, пытаясь отпихнуть руки Димы.

Но парень только сильнее сжимает руки, пальцами правой скользит на спину, под футболку, скользит по тонкой и чувствительной коже вверх. По позвонкам. Обводит каждый.

Бесит! Бесит, что так заставляет реагировать на него. Что из-за него мурашки по коже россыпью бегут в разные стороны, концентрируются на затылке. Я прикрываю глаза, которые начинают резко щипать от поступивших слез. Зачем он так нежен? Зачем так смотрит? Нельзя! Нельзя привыкать, подаваться эмоциям!

— Серые, — Дима вскидывает руку, касается пальцами щеки, смотрит в мои глаза.

Я дёргаю головой, пытаюсь отвернуться. Слишком голой себя чувствую. Слишком неуютно без макияжа и линз.

— Убери от меня свои руки, — я всё же вскакиваю, ударяю открытыми ладошками по плечам Димы. — Я домой. Благодарю, что помог.

— Я отвезу, — поднимается следом.

Он очень высокий. Мне голову приходится задрать, чтобы ему в лицо заглянуть. У меня внутри всё плавится от его близости. От красоты лица. И эти чувства безумно сильно меня пугают. Я обязана его оттолкнуть. Отвернуть от себя. Чтобы эти чувства не затопили меня с головой.

— На чем? — фыркаю и морщу нос. — На троллейбусе? Таком же древнем, как и твоя квартира?

Сначала лицо парня искажается. Голубые глаза леденеют, уголки губ опускаются вниз. И я просто сдохнуть готова от того, что мне хочется обхватить его красивое лицо ладонями и выпросить прощения. Стереть губами грусть и разочарование.

Но Дима неожиданно широко улыбается. Хватает резко за запястье, дёргает на себя. Я вскрикиваю. Впечатываюсь в грудь. Я никогда и подумать не могла что он такой накаченный. Охаю уже от того, что тело прошибает желанием. Мне дико сильно хочется заскользить ладонями по его груди, под футболкой, чтобы почувствовать каждую развитую мышцу. Я задыхаюсь. Просто теряю дыхание. В груди всё сжимается от тревоги и осознания собственного проигрыша.

Дима резко зарывается пальцами в волосы. Сжимает с силой. Оттягивает. Мне не больно, но я пугаюсь. Потому что перед глазами вспышки из прошлого.

— Глупая маленькая птичка, — шепчет Дима.

И так ласково, с такой щемящей, дрожащей нежностью в голосе, что она ластиком стирает страхи.

— Я знаю, что ты делаешь, Галчонок. Прекрасно знаю. Но тебе не зачем меня отталкивать.

— Пусти, — голос дрожит и срывается. — Мне пора домой.

— Я же сказал, что я тебя отвезу. Хоть на троллейбусе, хоть на автобусе. Но отвезу, птичка.

— Не называй меня так, — дергаюсь изо всех сил.

— Почему, Галя? — спрашивает тихо, но настойчиво. Говорит со мной, как с ребёнком. И это бесит.

— Отвянь. Ты причиняешь мне боль.

— Врешь. Боли не причиняю. Просто ты уходишь от ответа.

— Моё дело. Просто не нравится.

Лгу. Это отсылает меня в прошлое. Где ненавистный человек со лживой улыбкой так меня называл.

— Хорошо, — улыбается. — Как скажешь.

Склоняет резко голову. Замирает в нескольких сантиметрах от меня. Губы опаляет мятным свежим дыханием. Я резко чувствую себя ничтожной. Я не привела себя в порядок. Совсем. Я просто отвратительно выгляжу. Без макияжа, с одной линзой, растрепанная и с утренним несвежим дыханием. Я отвела голову. Губы парня прижимаются к щеке. Задерживаются.

Дима приоткрывает рот. Скользит губами к уху. И отстраняется резко. Я пошатываюсь, лишившись опоры в его лице. Тепла его тела.

Я шагаю вперёд, неосознанно тянусь к Диме. Даже руки дрожат от желания прикоснуться к нему, провести пальчиками по открытым участкам кожи.

Но одергиваю себя и вскидываю подбородок. Сама отхожу от парня подальше. Отворачиваюсь и вытаскиваю из глаза вторую линзу. Отправляю её в унитаз, понимая что контейнера, чтобы их сохранить, у меня нет.