– Здравствуй, наставник, – совершаю я ритуальный поклон, стараясь не показать, как я ему, на самом деле, рад.

– Здравствуй, ученик, – отвечает он мне таким же полным холода пустыни З'рах’шк’др голосом. Но я вижу, он мне рад, даже очень.

Именно Варамли мне когда-то поведал, что кроме отца бывает еще и мать. Он рассказывал мне о том, что такое настоящая мама, и я плакал оттого, что подобного у меня никогда не будет. Кхрааги рождаются из яиц, отложенных самками нашего народа. Откуда берутся самки, я не знаю, но их жизнь заканчивается, стоит только появиться яйцу – они погибают. Сами или… Я не хочу этого знать. Самку нашего народа я еще ни разу не видел, но вот такую маму, понимающую, ласковую, защищающую, я бы хотел узнать. Жаль, что это невозможно.

– Ты хочешь что-то рассказать, – произносит Варамли. – Пойдем…

Он все понимает и многое чувствует, уж не знаю как. Возможно, это расовая особенность, хотя точно сказать нельзя. Наставник ведет меня к водопаду, там нас не услышат и мало кто увидит. Темный коридор стремится вверх, время от времени попадаются факелы, да в темных нишах кто-то шевелится. Это или стража, или ар’хиды, не самые безобидные членистоногие, но на двоих они точно не нападут – трусливы.

Шум водопада становится все громче, когда мы оказываемся на открытой площадке, и я с ходу начинаю рассказывать наставнику о том, что пришло в мою голову во время тренировки. Как он учил, даю расклад по кланам, заставляя его задуматься, а затем Варамли чуть улыбается, будто поняв что-то иное.

– Подумай, – предлагает он мне. – Нам предоставили катер вождя. Узнать, что в катере мы с тобой, не могли: он никому не любит докладывать. Что это значит?

– Вызов на поединок, – негромко произношу я, понимая, что картина теперь складывается. – Но ведь его там не было!

– Вместо вождя напали на младшего, что по вашим правилам недостойно, – кивает он в ответ. – То есть потеряли лицо, и провокация хлопнулась. Но ты скажи мне, откуда они могли знать, что твой отец готовится вылететь?

– Предатель, – коротко реагирую я, потому что это вообще не задачка.

– Предатель, – соглашается со мной Варамли. – Будем искать?

Я чувствую боевой азарт, потому что это очень интересно – найти того, кто рассказал о вылете катера военного вождя. И тогда, возможно, мне позволят самому вырвать ему горло. Заодно, выяснив, кому он передал информацию, я смогу узнать и того, кто стоял за нападением.

***

Мы вылетаем в парк зверей, но не просто так. Я беру отцовский катер, попросив переставить его на нижнюю площадку, где никто не увидит старта. При этом проверяю, кто именно у нас сегодня наблюдает за пространством. Смена сейчас другая, поэтому если опять будут сюрпризы, то значить это будет не наблюдающих, а кого-то другого. Именно для этого я делаю по совету наставника так, чтобы никто не увидел нашего взлета.

– Молодец, – коротко хвалит меня наставник. – Правильное решение.

Мне от его похвалы очень тепло внутри делается, именно там, где спрятан от внешнего мира я-настоящий. Сдержав эмоции, склоняю голову, благодаря за похвалу, и устраиваю руки на манипуляторах оружейной системы. В тот же миг меня слегка вжимает в кресло – Варамли стартует жестко, набирая максимальную атмосферную скорость, но не поднимается, а скользит почти над самой поверхностью, полной горных пиков, неожиданно встающих сквозь зеленоватые лохмотья тумана.

– Переводчик для тебя я взял, – произносит он. – Поговорить ты сможешь и свое мнение составить тоже.

– Понял, – киваю я, задумавшись над его словами.

В том, что наставник говорит, обычно смыслов несколько. Один – явный, для соглядатаев, а вот в виду он имеет совсем другое. Я смогу убедиться в разуме тех, кого мы называем животными. Или же нет – но это мой шаг, мое восприятие, в которое наставник вмешиваться не хочет, тем не менее раз за разом показывая мне, что так, как живем мы – неправильно. А за то, что неправильно, рано или поздно следует наказание, я это очень хорошо знаю. Была возможность убедиться. Значит, рано или поздно появится кто-то, для кого зверями будем мы. И вот тогда…