- Ох, ну надо же, образумились, – с порога заявила мать моя Алена Ивановна, прихватывая из манежа годовалую Леру и увозя ее на первую ночевку у бабушки.

Вернули ребенка через сутки и прилично обсыпанного. Привез его дед и был лаконичен:

- Да мать твоя начиталась тут новейших исследований и решила ввести прикорм.

- Но Лера любит и яблоки, и груши с полугода. Она даже брокколи ест, пап, – я была в шоке и не понимала с чего такой пожар на попе, щеках и ногах.

- Манго, – родитель был краток.

Сначала я хотела позвонить матери и высказаться от души, но потом замоталась и злость как-то повыветрилась.

Я выдохнула, вспомнила о почтении к родителям и… промолчала.

Просто следующая ночевка Леры у бабушки состоялась после дочкиного первого юбилея. При этом деду было строго-настрого наказано:

- Никаких пищевых и прочих экспериментов. На маму надежды нет, поэтому смотри внимательно, пап!

Обалдевшие от помилования родители ломанулись проявлять бешеную активность в направлении внуков, так как у нас вскоре появился Костик.

А теперь, из-за того, что наши дети достаточно взрослые и гостить у бабушек с дедушками им не впервой, я сижу в нашей «Астре» и, стараниями дорогого супруга, перемещаюсь по дорогам Ленинградской области в сторону Карелии. Лера гостит у бабушки Тани и дедушки Коли, родителей мужа, а Кот вовсю наслаждается гостеприимством бабушки Алены и дедушки Егора, моих родителей, соответственно.

Такое распределение неслучайно, ибо мои предки проживают в двух остановках от нас, так что у Костика по-прежнему рядом и спортшкола, где понятия «праздник» нет вообще, а тренировки есть, и друзья-товарищи по бесконечным уличным баталиям в снежных крепостях.

А вот взрослая и самостоятельная Лера умчала после Универа в пригород, где будет лопать бабушкины пирожки и слушать дедушкины байки все выходные. Возможно, на улицу даже не выйдет, пока не настанет пора в понедельник выдвигаться на учебу.

Ну, да, упустила я старшую. Выросла книжная и весьма асоциальная дочь, никакое студенческое братство этого воспитания за три года не исправило. И вряд ли за оставшиеся полгода четвертого курса что-то изменится.

Увы.

Глядя на постоянно пребывающую дома в книгах и гаджетах дочь, ругать вечно где-то носящегося сына язык не поворачивается, тем более что:

- Он же мужик! Ему надо нагуляться. Вот я в его возрасте… – постоянно напоминал мне супруг.

Страшные истории Ромкиных школьных похождений по Ораниенбауму, Петергофу и соседним пригородам, где он рос, долгое время были моими ночными кошмарами.

До сих пор не могу понять, как он вообще выжил там?

То с цыганами дрались цепями стенка на стенку, то воровали капусту на полях и сторож стрелял отнюдь не предупредительными, то от милиции убегали на угнанном мотоцикле по лесу и свалились, в конце концов, в канаву, где этот транспорт их и придавил. Гипсы на руках и ногах, рассеченные брови, ломаный – переломанный нос, куча наложенных швов на всем остальном теле…

И ничего:

- Вырос, выбился в люди, большим человеком стал! – как не забывает упоминать на всех семейных застольях его отец.

Самому Николаю Романовичу жаловаться и скромничать было не к лицу, ибо на заслуженную и выслуженную пенсию он уходил главным инженером одного крупного оборонного КБ и с трудом – никак отпускать на отдых не хотели. Но сыном и его постом генерального директора он гордился, как никто.

Мои тоже гордились. Ромиными успехами. На его фоне то, что я почти десять лет работала в администрации одного из старейших и крупнейших районов города, было мелочью, абсолютно не заслуживающей внимания.