Да, не так я хотела этот вопрос с ребенком обсудить, но что же. Аргументы у меня вроде были.

- Милый, дело в том, что в основе Семьи лежат такие чувства, как доверие и уважение. После того, что сделал твой отец, доверия и уважения у меня к нему нет.

Глаза сына полыхают негодованием:

- Ты женщина, ты всегда говорила, да и бабушка тоже, что женщины должны быть мудрее.

Пока я вдыхаю, тут вдруг влезает Рома:

- Да, это именно твоя мама хочет со мной развестись.

Нет, это просто охренеть по полной программе. Вот куда ты, потаскун старый, лезешь?

На лице сына появляются отвращение и обида:

- Ах так, хорошо! Тогда я не хочу жить с тобой! Я буду жить с папой!

Хлопнул дверью и умчался.

Вот зачем было его доводить, а?

Рома потер руки довольным жестом и ухмыльнулся:

- Ну, раз такое дело вышло, и вы с Леры остаетесь вдвоем, а мы с Костиком, тогда, дорогая, квартиру делим пополам.

О, откуда ветер дует.

- Офигеть, да, Роман Николаевич, а дно-то все глубже. Но раз пошла такая пьянка, тогда пополам делим и машину.

Мне не хватает времени осознать, обработать всю валящуюся на меня информацию. Понять эту чертову многоходовку, развернутую моим пока еще мужем. Но дышать вновь становится нестерпимо тяжело.

А ведь раньше я была готова отдать ему машину. Но не теперь, когда он спровоцировал ребенка, зараза такая.

- С чего это вдруг, я же на ней езжу? – ах, какое недоумение!

И ведь повелась бы на это даже год назад, лопушка.

- Это совместно нажитое имущество, и раз уж мы все делим пополам, то давай и машину тоже, - скрипнула зубами и хрипнула пересохшим горлом.

- Раньше ты не была такой мелочной, Арина.

Раньше.

Да, я была хорошей, удобной, терпеливой. Без претензий, возражений и споров.

Раньше.

Была.

Пока ты не решил отнять у меня сына.

Теперь я засуну в одно место свое воспитание и терпение, Роман Николаевич.

Ты пожалеешь, обещаю.

- Подумай, как устроить сыну логистику со школой и тренировками. Данные его учителей, врачей, тренеров и сокомандников с их родителями я тебе передам. Так же как и расписание уроков, практики, турниров, сборов, медосмотров.

Ухожу, осторожно прикрывая дверь в кабинет, хотя хочется разбить ее об косяк, и оставляю задумчивого мужа складывать вещи в коробки.

Сын обнаруживается в своей комнате, где бросает в тренировочные кофр, рюкзак и чемодан вещи из шкафа и с полок. Летит все подряд и как попало.

- Костя, я принимаю твое негодование. Но понимаешь ли ты, что тебе придётся жить с отцом его Ольгой?

- С фига ли? – красный нос и заплаканные глаза показываются из недр шкафа.

Бедный мой зайчик, но утешать его нельзя, ибо начнется песня, про то, что «жалость – унижает».

- Потому что это папа завел себе новую любовь. Пока мы будем разводиться и делить имущество, папа будет снимать квартиру, в которой планирует проживать с Ольгой, - стараюсь говорить спокойно, хотя слезы обиды близко и голос изрядно сел.

Кот вскидывает на меня зло блестящие глаза:

- Я знаю, зачем ты это говоришь! Но я не буду жить с тобой. Ты – обманщица.

Как же больно – больно – больно.

Уговариваю себя, что он ребенок, не понимает.

Но причинять страдания это непонимание ему не мешает, увы.

- Это твое мнение. Ты имеешь на него полное право. Также обращаю твое внимание, что бабушка Арина и дедушка Егор мою идею не поддерживают, поэтому ты вполне можешь пожить у них.

Сын фыркает, подхватывает вещи и устремляется в прихожую, куда как раз уже выбрался Рома с двумя большими коробками и чемоданом.

- Пап, поехали, - бросает в пространство Константин, влезает в кроссовки, набрасывает куртку и забирает свои вещи.

Муж издевательски мне кланяется, выталкивает ногой в дверь чемодан и выносит коробки следом.