Из всего мною написанного на листе, из всех случаев, что можно было бы трактовать двояко, где можно заподозрить Влада, складывалась неприглядная для меня, но неоднозначная картина.

Нет ничего, что реально можно предъявить.

Сложно. Но и моё доверие к нему источено этими мелкими деталями нашей жизни, как жучками-древоедами. Нет уже слепого обожания. И вера моя в него увяла.

Убрала лист подальше и задумалась. Что я могу сделать? На что я готова, чтобы развеять свои сомнения?

Влад приехал поздно вечером. Уставший, но довольный. Счастливый. Привёз ящик мандаринов, смеясь и хвастая, какой он хозяйственный муж. Сэкономил кучу денег для семьи. С энтузиазмом рассказывал о поездке. О нетипичном снегопаде и борьбе с сугробами.

Ни следа вчерашней раздражительности и злости.

И явный шлейф женских духов, который не предъявишь как доказательство.

Муж, вообще-то, встречался на работе и с женщинами тоже…

Когда Влад уснул, я открыла сайт, предлагающий услуги частного детектива. И посмотрела на расценки, прикидывая, как я смогу незаметно вытащить такую сумму из семейного бюджета…

Просто чтобы убедиться.

На следующий день, как я и ожидала, Влад был сонный и вялый. Валялся на диване, бездумно щёлкая пультом с программы на программу, не обращая внимания ни на кого.

В обед поковырялся задумчиво в тарелке, перебирая кусочки рагу и, по-моему, даже сортируя их. Глотнул кофе и вновь уставился пустым взглядом в никуда. Не замечая ни меня, ни сына.

Это пренебрежение, пожалуй, сильнее всего цепляло мои натянутые нервы. Царапало изнутри, не давая спокойно заниматься своими делами.

Уложила Юрочку спать, собралась и подошла к дивану, присаживаясь рядом с лежащим телом.

– Знаешь, – начала я, сложив ладони на свои колени, – если бы я тебя не знала так хорошо, то решила бы, что ты принимаешь какие-то стимуляторы, когда вырываешься из опостылевшего тебе дома на работу.

Влад выключил звук телевизора и уставился на меня светлеющими с каждой секундой глазами. Злится. Я б даже сказала, впадает в ярость.

– Всякий раз уже в течение почти трёх месяцев ты возвращаешься с работы в радостном возбуждении, сияя глазами и фонтанируя энергией. И обычно с румянцем во всё лицо. А после падаешь спать, словно подкошенный, – продолжила, пока Влада не рвануло, и он не разразился скандалом. – Вероятно, конечно, от усталости. Но в выходные, с семьёй, со мной ты сонный, квёлый и безразличный. Бледный. С испариной на теле.

Муж вскинулся возражать, сверкнув на меня почти белыми глазами, но я положила ладонь ему на грудь и попросила:

– Погоди. Дай договорить.

Затем убрала руку, чтобы он не почувствовал моей дрожи. Моей слабости. Вдохнула глубже и продолжила:

– Я не понимаю, что происходит. Но мне это не нравится. Меня не устраивает, как ты со мной разговариваешь теперь. Что это за заявление с направлением меня к психологу? А сам не хочешь сходить? Или, кстати, если тебе нужна наша семья, то давай сходим вместе!

Но, судя по тому, как ты реагируешь, – посмотрела на мужа, который при моих словах поднялся и сел рядом, – тебе надоела и я, и мои разговоры, и наша семья. Так в чём проблема?

Я повернулась к мужу и, глядя внимательно в сухие и злющие серебряные глаза, проговорила, не опуская взгляда:

– Давай разведёмся, и дело с концом. Зачем мучаешь себя? Зачем унижаешь меня?

Влад с силой выкинул себя с дивана, буквально подпрыгивая, встал и зашипел:

– Ир, ну что ты начинаешь? Всё бы тебе мозг мой выносить! Дома никакой возможности отдохнуть! Откуда у вас, у баб, вечная тяга выяснять отношения?

Он пробежался по комнате и вновь остановился напротив меня, сверля сталью глаз. Молча. И я молчала. Смотрела изучающе. Мне было обидно и горько. Но устраивать свару я не собиралась. Самое важное я озвучила. Теперь его ход. А я пока тоже промолчу! Володя не выдержал первым и, скривившись, фыркнул. А затем издевательски прошипел, склонившись к моему лицу: