А он валялся на пляжах с богатенькой невестой.

Я глубоко вдохнула.

Всё.

Я больше не жду.

Я больше не надеюсь.

Я не верю в его сожаление.

Ему не было больно.

Он даже не вспоминал о нас.

Через два дня после его возвращения ко мне пришёл адвокат.

Не сам.

Не Вадим.

Он не нашёл времени поговорить со мной лично.

Просто прислал человека в дорогом костюме, с ровным голосом и холодным взглядом.

– Вам стоит подписать, – сказал он.

Я молчала.

– Ваш бывший муж теперь в достойной семье. Вам не стоит надеяться на его возвращение.

Я медленно подняла на него взгляд.

– В достойной семье?

– Да.

Я судорожно втянула воздух.

– То есть со мной было недостойно?

Адвокат не смутился.

– Просто другой уровень.

Другой. Уровень.

Эти слова врезались в меня, как нож в грудь.

– Вы ведь понимаете, чьим зятем он станет, – продолжил он. – Борис Александрович лично позаботится о будущем Вадима.

Фабрика.

Они всё купили.

Не только Вадима.

Меня они тоже купили – за жалкие алименты, которые он теперь присылает каждый месяц, как налог на совесть.

Я подписала документы.

Без истерик.

Без слёз.

Просто поставила подпись и молча вернула их адвокату.

Что мне оставалось?

Тягаться с дочерью хозяина фабрики?

Пытаться что-то оспаривать?

Ради чего?

Ради мужчины, который предал нас?

Я вышла из кабинета, сделала несколько шагов по коридору и остановилась.

Всё.

Конец.

Я больше не его жена.

Не его семья.

Он не мой.

Я развернулась и пошла к выходу.

Прямо мимо его кабинета.

В этот момент дверь открылась.

Вадим.

Мы столкнулись взглядами.

Я не помню, как дышала.

Помню только, что в его глазах не было ни капли сожаления.

– Всё подписала? – спросил он ровно.

– Да.

Он кивнул.

Я ждала.

Хоть чего-то.

Хоть слова.

Но он просто развернулся и захлопнул дверь.

Я ушла с фабрики в тот же день.

Как я могла там остаться?

Как могла ходить по тем же коридорам, где он теперь будет рука об руку с ней?

Как могла видеть людей, которые всё знали, но молчали?

Я не могла.

Прошло ещё два месяца.

Теперь я работаю продавцом в продуктовом.

Не потому что мне нравится.

Просто другой работы в посёлке нет.

Я не жалуюсь.

Но мама жалуется.

Сегодня она в очередной раз смотрит на меня с грустью, пока мы пьём чай на кухне.

– Алёна, ты могла бы найти что-то получше.

Я пожимаю плечами.

– Где, мам?

– У тебя высшее образование… Ты не для этого училась, чтобы работать в каком-то ларьке.

Я тихо усмехаюсь.

– А что ты предлагаешь? Вернуться на фабрику?

Мама сжимает губы.

– Конечно, нет.

– Тогда что? Ларек это единственное место, где я могу сейчас заработать.

– Ну а как ты дальше собираешься жить?

Я провожу пальцем по краю кружки.

– Посмотрим.

Мы молчим.

– Он каждый месяц присылает алименты?

Я сжимаюсь.

– Да.

– Ты хоть тратишь их?

– Нет.

Мама ахает.

– Почему? Это же для девочек!

Я сжимаю пальцы на кружке.

– Потому что это грязные деньги, мама.

Она тяжело вздыхает.

– Алёна…

Я сжимаю кулаки.

– Я сама вытяну девочек. Ради них. Ради себя.

Мама гладит меня по голове.

– Ты сильная, доченька. Ты всегда была сильной.

Я прижимаюсь к ней и закрываю глаза.

Где-то внутри всё ещё жила любовь. Остатки надежды.

Но я задушу их.

Потому что он не заслуживает даже моей ненависти.

Вадим больше не должен для меня существовать.

Вадим женился.

Я узнала об этом случайно.

Кто-то в посёлке сказал.

Вадим и Оксана поженились.

И улетели в очередной медовый месяц.

Как будто и не было у него прошлого.

Как будто он всегда был с ней.

Я не плакала.

Я не чувствовала вообще ничего.

Просто вышла на улицу и долго смотрела на серое, осеннее небо.

Жалко было только одного.

Я любила человека, которого никогда не существовало.

– Доченька, так больше нельзя.

Я вздрогнула.

Мама сидела напротив, в своём старом свитере, с чашкой чая в руках.