— Где Сашка?

— Мультики смотрит, — отозвалась она, не обернувшись.

— Он просил нас ему не мешать, — улыбнулась Катерина. — Вот мы и сели чаю попить. И я, кажется, задержалась сильнее положенного.

— Глупости, — автоматически ответил он и в целом даже душой не кривил. — Мы всегда тебе рады.

Да, обстоятельства к проявлению ярого гостеприимства не располагали, но и гнать родственницу из дома он не стал бы. К тому же Катерина обладала до странности ощутимой стабилизирующей энергетикой. Была живым воплощением равновесия.

Словом, не страдала излишней эмоциональностью и к тому же была приятным, интересным собеседником.

— Сашка растёт не по дням. Я вот Милене говорила, — Катя подхватила свесившийся со спинки стула шейный платок и принялась его повязывать. — Оглянуться не успеете, уже и в школу отдавать.

Будет ли, куда оглядываться… Сейчас он уже ни в чём не был уверен.

— Стараемся пока об этом не думать, — он посторонился, пропуская Катерину к выходу и заметил, как при его словах дрогнули хрупкие плечи жены.

Впереди у них, конечно же, Большой Разговор. Тот самый.

Он нечто подобное предполагал, ещё когда был у Вероники.

— Во-первых, разве ты можешь осуждать её за желание с кем-нибудь об этом поговорить? — в светлых глазах Вероники читался искренний вопрос. — Ты хотел вывести её на эмоции — ты преуспел. Растормошил. И перестарался.

— А во-вторых? — пробормотал он, ощущая давление в висках и неизбежность головной боли.

— А во-вторых, ваше неумение по-настоящему открыться друг другу приведёт к тому, что она поставит вопрос ребром. Особенно сейчас. После всего случившегося.

Марат прислушался к себе, пытаясь понять, готов ли взять на себя всю ответственность за случившееся. Готов ли простить жену за её тайны и недомолвки, за её нелюбовь и яростное желание скрыть её за многословными объяснениями, которые на самом деле не стоили ничего. Пустые сотрясания воздуха.

Но всё, что сейчас сумел расслышать внутри, был один надоедливый, почти ненавистный вопрос: «Почему?»

Почему его жена посчитала его недостойным своих откровений?

Почему с каждым днём отстранялась от него всё сильнее?

Почему, в конце концов, их близость превратилась для неё в пустое следование супружескому долгу?

Она в этом не признавалась, но он это чувствовал!

Почему?!

— Значит, — он тяжело сглотнул, — нас ждёт разговор.

— Боюсь, это так, — вздохнула Ника.

Он не заметил, как она придвинулась ближе.

— И раз уж он у вас впереди… скажи, — её прохладная ладонь снова легла ему на руку, — ты собираешься ей рассказать, что происходит на самом деле?..

12. Глава 12

— Я сестру провожу, — упираюсь взглядом мужу в грудь и гадаю, почую ли тот самый тошнотворный аромат цветочных духов.

Ненавистный мне теперь аромат, который я чуяла, когда застала его с той блондинкой.

Но, должно быть, слишком нервничаю и всё-таки держусь от него слишком уж далеко, чтобы хоть что-нибудь по-настоящему ощутить.

А ещё на долю мгновения мне чудится, что он меня не пропустит.

Но секунду сменяет другая — и Марат отступает. Молча. Не тратит силы и время на пустые слова.

Мы в последнее время и без того их слишком много впустую потратили.

Говорили и говорили — непонятно о чём и для чего.

В фойе Катя натягивает на себя пальто, не спуская с меня взгляда. Сестра не умеет тревожиться и беспокоиться. Или не умеет этого демонстрировать. Выглядит скорее уж озабоченной, будто внутренне уже работает над решением сложной задачи.

— Мил, послушай меня…

Я ёжусь, поправляя сползшее плечико свитера и заглядываю в родные глаза:

— Понимаю, как это сейчас прозвучит. Но… не торопись, слышишь? Не спеши бросаться из огня да в полымя. Не жги мосты, потому что на все сто процентов в своих решениях ты не уверена.