Оно близко. Оно уже подкрадывается. Ещё чуть-чуть, и оно будет совсем рядом.

– Что случилось-то хоть, диляра? – вдруг сочувственно спросил первый, – из-за чего такая суета?

– Эринетт пропала! – в отчаянии выкрикнула я, – дочка Армина… в смысле, диля Драгу!

Эринетт шевельнулась. Её глазки открылись и широко распахнулись. Она тоже увидела то, что крадётся к ней во тьме.

– А, – небрежно отмахнулся второй, – так она вечно куда-то девается. Не стоит так беспокоиться. Сама скоро вернётся.

Я едва не закричала от бессилия. Передо мной словно упала глухая стена. К кому бы из прислуги я не кидалась сейчас с расспросами насчет колодца и Эринетт, неизменно встречала полнейшее незнание и безразличие. Неужели я единственная в этом доме, кого заботит её участь?

– Постойте-ка, диляра, – вдруг сказал первый из помощников, и я с безумной надеждой вскинула на него глаза, – кажется, я что-то такое припоминаю… пару лет назад мы корчевали пни на опушке леса, и там я чуть было не провалился в глубоченную яму. Удивился ещё, помню, чего это она камнем изнутри выложена, а сейчас думаю: может, это он и был? Колодец ваш?

Потухшая было надежда вспыхнула с новой силой. Я без лишних слов схватила его за воротничок. Пришла пора напомнить себе и другим о том, что я как-никак диляра Драгу. Жена самого Армина. И я тоже имею право приказывать слугам в этом особняке.

– Вы оба немедленно захватите все верёвки, которые найдёте, и пойдёте со мной, – охрипшим от волнения голосом приказала я, – покажете, где был этот колодец! Ясно?

Во тьме вспыхнули три ярко-красных глаза. Время истекало.

7. Глава 6

– Куда уж понятнее, – неприветливо протянул первый помощник садовника, которому явно пришёлся не по вкусу мой приказ.

– Значит, действуйте как можно быстрее. Это мой личный приказ, как Кристабель Драгу, жены диля Армина. – сухо бросила я, изо всех сил надеясь, что мой голос не дрожит. В роли хозяйки огромного особняка, да ещё и жены владетельного князя, я чувствовала себя очень неуютно и непривычно. Но сейчас ситуация была такая, что выбирать не приходилось.

Услышав имя моего мужа, помощники садовника побледнели и засуетились. Очень скоро один притащил целый ворох верёвок, а второй подвёл к крыльцу небольшую повозку, запряжённую парой лошадей.

– Вы, видно, торопитесь, диляра, – сказал он, – а до леса путь неблизкий. Лошади всяко быстрее домчат.

– Да, – выдохнула я, чувствуя, как сердце заходится в лихорадочном стуке, – спасибо!

Мы наскоро уселись. Второй помощник хлестнул вожжами, и мы, резко дёрнувшись, покатились по дороге – прочь от особняка, по направлению к темнеющему на горизонте лесу.

Я сидела, вцепившись в бортики телеги, невидящим взглядом глядя перед собой. Я ничего не видела… и видела одновременно.

Из проёма медленно показывается огромная треугольная голова, похожая на змеиную. Горят три красных немигающих глаза.

Ужасный страх окатывает меня, и всё внутри сжимается… я слышу какие-то отрывистые тянущие звуки, словно надрывно скрипит плохо смазанная дверь, но не могу понять, откуда они идут: из моего видения или реальной жизни.

– Приехали, диляра! – радостно прокричал мне невольный возница, и в голосе у него послышалась неуместная радость. Я торопливо кивнула и выскочила – почти выпала из повозки. Упала, больно ушиблась коленями об каменистую дорогу, вскочила и ринулась вперёд. Туда, под сень деревьев, куда от основной дороги уходила, петляя, тропинка. Именно по ней я и побежала; судя по топоту за спиной, помощники садовника последовали за мной.

Голова высовывается ещё больше, и я вижу, что за ней тянется длинная-длинная шея. Как у змеи! Это большая змея… Хотя разве у змей бывают крошечные лапки по всему телу?