– Отдайте ребенка!

– Не держу, – с усмешкой.

Хам!

И мы все еще под прицелом посетителей кафе, официантки подсматривают из–за угла.

– Даша, нас уточки ждут, – предпринимаю новую попытку переманить к себе малышку.

Я теряю самообладание, когда не могу прижать ее к себе, вдохнуть ее запах. Мы с ней – единое целое, а сейчас – нет. Это меня напрягает и пугает.

– Пойдем с нами уточек булочками кормить? – дочь, обхватив ладошками гладковыбритые щеки спасителя, заглядывает ему в глаза.

А меня как будто нет рядом! И мнение мое никто не спрашивает!

– Булочками? – заинтересованно переспрашивает тот, приподняв уголки губ.

– Да! Вот столько возьмем, – Даша растопыривает пальчики обеих рук перед лицом мужчины. Так близко, что ему приходится отклониться назад, чтобы разглядеть и сосчитать. – И все–все скормим! Уточки очень любят булочки!

– А я думал, они едят зернышки или рыбок.

– Неть! Булочки!

– Даша, дядя не может пойти с нами, – вклиниваюсь. – У него дела.

Не дай бог еще согласится.

На мое счастье у мужчины звонит телефон и ему приходится наклониться, чтобы отдать мне дочь. В этот момент улавливаю его парфюм. Приятный. Что–то хвойно–древесное. Дорогое и мурашечное.

– Дашунь, нам пора, – строго предупреждаю девочку, принимая ее от спасителя.

Злюсь на себя за то, что позволила какому–то мужлану вторгнуться в мое личное пространство, всколыхнуть что–то давно забытое и абсолютно ненужное, посягнуть на внимание моей дочери.

Получив дочь, сразу увеличиваю между нами дистанцию.

Не спуская кровиночку с рук, поспешно закидываю за спину рюкзачок, проверяю, все ли свое забрала со стола. Дашка то ли испугалась, то ли расстроилась – притихла, только глазенками своими огромными хлопает.

– До свидания, – чувствуя себя неудобно, прощаюсь сразу со всеми и трусливо сбегаю из кафе.

Быстрым шагом удаляюсь от заведения. Чуть подкинув дочку вверх, как это делал «красивый дяденька», устраиваю ее удобнее на локте. От нее пахнет мужским парфюмом. Невольно дышу полной грудью, максимально заполняя легкие чужим ароматом. Давно меня не волновали мужские запахи. После Леонида – ни разу.

Даша, уткнувшись подбородком мне в плечо, смотрит назад. Ручка, что обнимала мою шею, подлетела – машет кому–то «пока–пока».

Оглядываюсь. Тот мужчина стоит на крыльце. Разговаривая по телефону, смотрит нам вслед и свободной рукой тоже машет Дашке.

Мне так стыдно за инцидент в кафе! Моя материнская самооценка потерпела крах. Я не уследила за дочерью!

Страшно представить, какие могли быть последствия, не среагируй тот мужчина. Еще и защищал нас, вместо того, чтобы укорить или пристыдить меня, нерадивую мать.

Надеюсь, больше с «красивым дяденькой» не встретимся. Не представляю, как смогу смотреть ему в глаза.

И в кафе это тоже больше ни ногой.

И глаз с дочери не спущу. Один единственный раз засмотрелась на противоположный пол и едва не поплатилась здоровьем дочки.

До сих пор потряхивает.

Скрываюсь за первым поворотом, лишь бы «потеряться» из вида незнакомца. Теперь до парка придется сделать петлю.

Зато никто не будет прожигать мой зад горящим взглядом!

21. 21. Ничего выдающегося

21. Ничего выдающегося

– Так и сказала? – лучшая подруга хохочет в трубку. Так громко, что приходится телефон отвести в сторону от уха, чтобы не оглохнуть. – Попроси этого красивого дяденьку стать вашим папой?

Это самое важное из всего моего рассказа? А падение крестницы со стула? А ее чудесное спасение? А приглашение незнакомого мужика кормить вместе уточек?

Нет, Юлькины уши это не слышали. А вот про папу – да.

– Примерно так, – зажав телефон плечом, протираю стол от крошек. Даша ела перед сном печенье с молоком, накрошила.