— Это окончательно? — драконица нервно дёрнула подбородком.

— Да, — глухо ответила я.

— Ну что ж, — женщина встала. Движения её были резкими и словно, угрожающими. — Как я и сказала, давить на тебя в этом вопросе, я не могу. Но милая моя, — золотистые глаза леди Голден хищно прищурились, и в этот самый момент она напомнила мне Алекса. Они были с ним невероятно похожи. Раньше это не бросалось в глаза. — Не пожалей о своём решении!

.~.~.~.~.~.~.~.~.~.

5. Глава 5

— Какой позор! Какой позор! — причитала матушка, когда усаживалась в дилижанс. Портал нам не открыли, сославшись на занятость, да и провожать никто не стал, кроме леди Голден. Не было ни Алекса, ни его отца, ни Стэйси, с которой мы прибыли вместе. Гости тоже уже разъехались. Слуги как ошалевшие убирали цветы, венки, ажурные фонарики, ленты. И теперь единственное, что напоминало о несостоявшейся свадьбе это жёлтые дорожки ведущие вглубь парка. Именно там должно было проходить основное торжество. Элли отбыла вместе с Маркусом ещё вчера. Без неё было плохо…

— Опозорила семью, — продолжила стенания мама. — Хвала небу, леди Голден уговорила своего мужа не забирать деньги, что они уже дали нам.

— А зачем вообще нужно было их брать? — буркнула я, наблюдая, как Пенелопа Голден разговаривает с моим отцом. Гордая, спина натянута словно струна, взгляд строгий, надменный. Отец был достаточно высок ростом, но на фоне Золотой драконицы, он казался маленьким и тщедушным.

— Зачем? — маменька принялась хватать ртом воздух, делая вид, что задыхается.

— Да, — я отвела взгляд от отца и взглянула на маму. Её лицо уже пошло неприятными красными пятнами, ноздри расширились, и будь она настоящим драконом, из её носа точно бы повалил пар. — Дела не настолько плохи, — продолжила я.

Наша семья владела небольшой сетью аптечных лавок в провинции Иза, там же, где мы жили. Отец сам изготовлял зелья и лекарства, временами принимал посетителей на дому. Так что денег нам хватало. Всё переменилось, когда на моей руке загорелась золотая вязь. Тогда родителей словно подменили, а особенно маму. Она только и говорила, что о балах, о светских приёмах, о переезде в столицу. Возможно, маменька всегда хотела этого, но положение нашей семьи не позволяло.

— Ты вечность желаешь прозябать в бедности? — зашипела мама. — Всю жизнь хочешь смотреть на обрюзгшие лица крестьян, что приходят в наш дом, а у самих даже нечем заплатить? Слышать их стенания за стенкой?

— Отец делает доброе дело, — фыркнула я, — и мне жаль, что ты этого не понимаешь!

Лицо маменьки побагровело ещё больше, она резко привстала, а после ударила по щеке.

— Мерзавка! — прошипела она, садясь на своё место.

Мысли резко исчезли, и на их место пришла режущая боль от пощёчины. В голове в который раз возник образ Алекса, с горящими от ненависти глазами. Тело съёжилось, внутренности скрутились тугим жгутом, а к горлу подступила тошнота. На маму я старалась не смотреть, зная, что она меня не поймёт, не утешит, не обнимет, не скажет доброго, успокаивающего слова. И я стала молить Всевышнюю и небо, чтобы всё поскорее закончилось. Месяц… остался месяц до начала учебного года. Но этот месяц необходимо как-то пережить. Без Элли это будет сложно…

— Нужно ехать, — через пару минут в дилижанс сел отец. Он был таким же угрюмым, как и все мы. Под глазами залегли тёмные тени, щеки впали, кожа на лице побледнела.

— Что она сказала тебе? — тихо, почти беззвучно, поинтересовалась я.

— Не сейчас Мари, — нахмурился папа. — Поговорим дома. И нам нужно будет с тобой кое-что обсудить.

Последняя фраза меня зацепила.