И его предательство хуже смерти.

Намного.

— Ксюш, я не знал. Я не думал… — без агрессии, без рыка прозвучал голос за моей спиной. Почти родной. Который вдруг напомнил, как все было до измены, и я не выдержала:

— Не думал, когда имел любовницу? Не думал, когда увидел дома, на ноуте эти украшения? Не думал, что их твоя жена себе хотела, а на твоей любовнице? — горько и тихо спрашивала я, собирая в стопку свои вещи. — О чем ты не думал Роберт?

— Ксюш, зачем ты так… ну что из-за каких-то цацек сейчас ругаться хочешь начать? — уже холоднее спросил Роберт, а я вдруг призналась.

— У Андерсена Ариэль, получив ноги, танцевала, и ее ступни постоянно кровоточили. Она потеряла голос, чтобы обрести своё счастье с принцем. Но он выбрал принцессу. А Ариэль не смогла убить его, чтобы выжить и обратилась пеной морской… — давясь слезами пересказала я сюжет сказки, которая была моей любимой. — И Роберт… это я готова была для тебя танцевать даже на стёклах. Мне было бы наплевать на боль, на изрезанные ноги. Я тебя так сильно любила, но ты предпочёл другую…

— Я никого не предпочитал! — рявкнул муж. — Это суррогат, пустышка, всего лишь жалкое подобие…

— А я всего лишь девочка, которая поверила в сказку… — сказала я и обошла мужа со стопкой одежды. Вышла из гардеробной и, подхватив свою сумку, запихала в неё вещи.

В голове все смешалось и пульс бил сначала в затылок, а потом давил на глаза.

— А я могу тебе подарить эту сказку! — стоя за моей спиной, сказал Роберт. — Твое долго и счастливо. Все могу тебе подарить. Хочешь, чтобы было все как сказке? Будет!

— У меня уже как в сказке. В оригинале Андерсена! — сказала я, с трудом выдавив из себя слова. Поперёк горла встал ком слез.

— Поэтому я просто исчезну. И тебе не надо меня останавливать…

Я подумала, что надо было обязательно забрать пинетки из сумки и шагнула в сторону, чтобы выйти из спальни, но Роберт преградил мне путь. Его руки схватили меня за плечи.

— Не смей… Не думай даже… я не хочу тебя терять… — произнёс он сурово.

— Почему ты об этом не думал, когда ложился в ней в постель? Почему ты только сейчас об этом сожалеешь? Почему?

Я дернулась, сбрасывая руки мужа с себя, но Роберт перехватил меня за талию, вдавил в себя. Пальцы залезли мне под худи и дотронулись до чувствительной кожи живота.

— Не трогай меня… — попросила я, упираясь руками в груди мужа. — Мне неприятны твои прикосновения.

— С каких пор? — зло усмехнулся муж и шагнул вместе со мной к кровати.

— С тех пор…

Роберт не дал мне договорить, а просто толкнул меня на постель. Сам навис сверху, расталкивая коленом мои сведенные вместе ноги. Его руки уперлись по обе стороны от меня.

— Ты только моя… и помнишь про ребёнка говорил? — спросил Роберт, прижимая меня к постели. У меня перед глазами цветные мошки залетали. В груди все сдавило, а воздуха катастрофически стало не хватать.

Роберт приблизимся ко мне. Его аромат смешанный с духами любовницы, запах воды и немного табака, мускус…

Поцелуй был злым, наполненным болью и отчаянием. И это Роберт меня целовал пока меня выгибало дугой. Пока я извивалась в попытке оттолкнуть от себя мужа. Пока я не поняла, что больше не могла терпеть.

К горлу на этот раз подступил комок не слез, а рвоты. Я уперлась руками в плечи мужа и, разорвав поцелуй, крикнула:

— Отпусти! — ещё один удар в грудь мужа, и я с трудом успела перегнуться через край кровати.

Меня вырвало.

7. Глава 7

Год назад я делала прививку, которую всем ещё в школе колят, а потом через десять лет надо повторить. И после этой прививки все следующие сутки прошли в бреду. Меня трясло, кости болели, голова гудела так словно в ней колокол, а температура была под сорок.