Разговор с матерью выбил меня из колеи, сомнения и страхи заедали здравый рассудок, и сама я себе рисовалась сейчас лихорадочной истеричкой, готовой сорваться у всех на виду, стоит вспомнить, что я пережила позавчера.

Заставляю себя отлепиться от места и шагаю навстречу застывшим в дверях мужчинам.

Десятки глаз устремляются на меня. Кажется, я слышу глухой шепоток — сотрудникам наверняка интересно, что происходит.

— Оля, знакомься. Это Булат Александрович Дагмаров. Теперь официально наш партнёр в новом проекте…

Голос Кирилла тонет за шумом в ушах.

Мне очень не нравится, как на меня смотрит этот Дагмаров. Как-то… оценивающе, словно на вещь в попытках угадать для себя её полезность.

— Оля — замечательный дизайнер и организатор. Да и вообще она мне во всём помогает…

К чему эти славословия? Вопросы так и рвутся из меня, но нельзя устраивать сцен, терять лицо и позориться. Конечно, нельзя. Я всё понимаю.

Поэтому молчу, вежливо улыбаюсь.

Это временно.

Только до тех пор, пока я не решила, как выпутаться из связавших меня по рукам и ногам обязательств.

— …стоим? Пройдёмте в кабинет.

Зачем? Но я послушно иду, чтобы стряхнуть с себя наконец эти взгляды.

— Оль, — вдруг оборачивается ко мне муж. — Ты же помнишь, что девочки на больничном. Соорудишь нам крепкого кофе?

Ох, господи, так вот зачем меня позвали… Кофе им соорудить.

Я остаюсь в пустой приёмной наедине с кофемашиной. Жаль, ненадолго.

Действую автоматически, разливаю кофе по кружкам и иду в кабинет. В голове — вата, до странности тяжёлая пустота.

— Спасибо огромное, — Кирилл принимает из моих рук кружку.

— Благодарю, — в бархатном баритоне гостя ни намёка на благодарность.

— Оля, мы же можем уже показать наработки? По интерьерным решениям и всё такое?

Я вскидываю на него удивлённый взгляд:

— Но они же… они ещё не готовы. Там черновики, эскизы…

— Оль, это не важно. Покажи, что у нас есть, — в голосе мужа прорезаются повелительные нотки. Самое время показать, кто тут начальник.

— Тебе же не принципиально? — обращается он к собеседнику.

— Без разницы, — Дагмаров выглядит так, будто скучает. Будто ему и впрямь без разницы.

Как-то всё это странно…

— Оль, неси свои наработки. Давай-давай. Побыстрей.

Взглядом он меня буквально выпихивает за порог.

Какой смысл возмущаться? Кирилл часто на работе вёл себя так, будто мы едва знакомы. На первых порах меня это даже устраивало. Нравилось его равное ко всем отношение. Кирилл Колесников — образец непредвзятости и справедливости. Работает бок о бок с женой, но никогда этого не выпячивает.

Сейчас любой его приказ, любое распоряжение били по нервам. Так и хотелось в сердцах возразить: «И ты смеешь сейчас мне указывать! Смеешь чего-то от меня требовать после того, что произошло!»

Но ведь глупость же. Личное это личное, работа это работа.

И очень правы те, кто старается эти вещи не смешивать. Для своего же блага.

Отерев набежавшие на глаза слёзы, я собрала со стола эскизы и наброски, которые успели накопиться за время работы над новым проектом.

Не время сейчас перебирать и что-то «причёсывать».

Я вернулась в кабинет мужа лишь для того, чтобы застать его на пороге.

— Покажи Булату свои работы. Я вернусь через пару минут. Там какой-то форс-мажор с поставщиком. Вызвали на проходную.

— Кирилл…

Он на миг отнял от уха телефон, ухватил меня за плечо и заговорил вполголоса:

— Оля, эта сделка для нас сейчас — всё, понимаешь? Оставь ты этот свой скорбный вид! Не смей вмешивать в работу наши временные трудности. А они временные — в этом я не сомневаюсь. Удастся впечатлить Дагмарова — и мы будем купаться в деньгах, это я тебе обещаю. У нас всё-всё наладится. Просто поверь. Ты мне веришь? Оля. Посмотри на меня.