Заправила там постель, разложила и развесила вещи в шкафу, и теперь жду своего экзекутора. Втайне надеясь, что он захочет остаться с той дурой, и окончательно отбить ей всякое желание к сексу.

Наконец, бабушка привела Тёму, но сама решила не подниматься, какие-то дела. И это к лучшему, не хочу рассказывать свои секреты, не хочу её видеть.

— Мам! Я дома! — кричит сын с порога.

— Как я по тебе соскучилась, милый мой! Иди, обниму! — протягиваю к нему руки, обнимаю, а он стесняется, легонько отталкивает меня и убегает в свою комнату.

— Я уже большой, так что без нежностей этих обойдёмся! — крикнул из своей комнаты. Быстро переоделся, и за уроки.

—Ты у меня совсем большой! Сам справишься? Помогать не надо?

— Нет! Отдыхай мам, у тебя вид уставший! — вдруг он так по-взрослому говорит и смотрит на меня очень внимательно. А я начинаю плакать.

— Всё будет хорошо сынок! — шепчу ему.

— А разве что-то может быть плохо? — взволнованно смотрит на меня.

— Нет, конечно, нет! Ладно, я на кухню, тебя, как я понимаю, бабуля накормила?

— Да, не волнуйся! Всё, мам, я уроки, а то просижу долго, скоро фантастика начнётся. Надо успеть.

Я согрела чай, сделала бутерброд, аппетита нет, но Вадим сказал, что я обязана есть, сейчас организм надо поддерживать.

Сижу, ем через силу.

Входные двери клацают замками, и я слышу ненавистный голос, от которого ком в горле.

— Я дома! Где мои любимые?

Сын вышел, обнялся с отцом, а меня от этого брезгливо передёрнуло, этот извращенец вообще не смеет касаться ребёнка своими грязными руками.

Павел, как услышал мои мысли, моет руки, заходит на кухню и так улыбается, словно ничего такого не происходило пару часов назад. Ни любовницы, ни угроз…

3. Глава 3

— Солнышко моё, так по тебе скучал. Иди, я тебя обниму. Милая, детка! Ну, соскучилась по мне? Девочка моя? — снова этот противный сладенький говор, от которого меня тошнит. Всё это ложь!

Продолжаю молчать, упрямо поджав губы.

— Ира, успокаивайся, просто теперь ты знаешь мой маленький секрет, одни ходят на футбол для снятия напряжения, а я расслабляюсь таким приятным способом. Ты же взрослая девочка и должна понять!

Признаться, я в шоке, он больной? Сам не помнит того, что делал со своей шлюхой? Или издевается надо мной, понимая, что я вроде как должна сейчас взбеситься и устроить скандал.

Но я молчу.

— Ир, ну? Что губки надула? Дай поцелую тебя.

— Прошу, не трогай меня, хотя бы сейчас, пока не смыл с себя эту мерзость, — не могу терпеть его прикосновения.

— А потом можно тебя потрогать? — у него игривое настроение. Начинаю подозревать, что он всё же больной маньяк.

— Нет, тебе теперь вообще меня трогать нельзя, — говорю ему чётко, но тихо.

— Обиделась, что ли? Какие мы нежные. Ну, подумаешь, отжарил шлюшку с работы, она довольная скулила и уползла зализывать ранки. Могу тебя так же.

— Ты извращенец. Не прикасайся ко мне. Вообще, не до тебя, и только потому, что мне нужны деньги на лечение, я сейчас тут с тобой, а не сбежала.

— Так это не шутка? — его игривое настроение вдруг пропало, он сделался встревоженным.

— Чтобы ты понимал, насколько мне пофиг на твои приключения, и у меня секретов от тебя нет, можешь в сумочке покопаться, там бумаги от Вадима, сегодня пришли положительные результаты анализов. Подтвердили диагноз: рак груди. Операция через две недели, потом три месяца химии и восстановления. Так что мне не до секса с тобой. Можешь продолжать жарить эту несчастную шлюшку. Мне совершенно всё равно.

Я быстро помыла кружку и попыталась пройти мимо обескураженного мужа. До него, похоже, очень туго доходит смысл происходящего? Но он ловит меня за руку, рывком прижимает к себе, так крепко, что я начинаю стонать, воздуха не хватает.