– Все равно зафиксируй! - Настаиваю. - Тут любая зацепка имеет свое действие.

Григорий делает фотографии автомобиля, в том числе и того осколка, который я указал. Затем мы идем к зданию больницы.

Дышу все шумнее и шумнее. Кулаки продолжают сжиматься. Желваки не устают повторять свой бешенный ритм.

– Доброе утро! - обращается Григорий, предоставляя девушке на ресепшн свое удостоверение, - где я могу найти Уткина Владислава Андреевича?

– А он сейчас на операции, - отвечает растерянно стоящая рядом другая девушка.

– Когда освободится? - строго спрашиваю, глядя на двух девушек исподлобья.

Они обе пожимают плечами:

– Не известно. Ожидайте, пожалуйста, - указывают на свободные диваны.

– А он привозил с собой девушку? - задает вопрос Григорий.

– Мы только заступили на дежурство, - снова пожимает плечами одна из девушек.

– А с кем об этом можно поговорить? Кто был в тот момент, когда Владислав Андреевич приехал? - продолжает допрос Гриша.

– Они уже ушли. Вы подождите лучше. Владислав Андреевич освободится и ответить на все вопросы.

Выдыхаю. Отходим в сторону с Григорием.

– Может, где Лану здесь поискать? - предлагаю, осматривая взглядом холл.

– Не пори горячку, - тормозит меня Гриша, - уже никуда не денется.

Киваю. Но ждать невыносимо тяжко.

«Здесь лежит тетя Ланы Мария,» - осеняет меня.

– Доброе утро, - возвращаюсь на ресепшн, - мне нужно найти пациента.

– А кто вы этому пациенту? - интересуется девушка.

– Это тетя моей жены.

– Извините, но информацию о пациентах мы выдаем только близким родственникам, - нагло отрезает девушка.

– А хоть сказать можете, здесь она лежит? В этом корпусе? - сверлю глазами упрямицу.

Но она лишь упорно мотает головой, твердо глядя мне в глаза.

– Может, ты спросишь? - возвращаюсь к Григорию, - здесь должна лежать тетя Ланы. Она у меня денег брала на ее операцию. Хочу узнать состояние.

– Ты прости, но это к делу не имеет отношения, - теперь упрямится Гриша.

– Так ты удостоверением своим помахай! - злюсь.

Гриша смотрит на меня уверенным взглядом и, как и та деваха, мотает головой.

– Извини, но я не могу превышать полномочия.

– Проклятье! - сжимаю кулак еще сильнее и бью по выступу в стене, - что ж вы все такие немощные?

Поднимаю голову к потолку и тяжело выдыхаю.

– Мне очень жаль, - выдавливает из себя Гриша, чем еще больше провоцирует мою рассерженность.

Но держу себя в руках. Если начну здесь сейчас греметь, не увижу этого урода Уткина. Меня могут выгнать. Как же тяжело держать холодную голову.

– Может, вам денег дать? - вырывается из меня, - тебе сколько надо? - почти кричу.

– Тише ты! - вцепляется в мою руку Гриша и осматривается по сторонам, - нас сейчас отсюда попросят и будем Уткина в лучшем случае ждать за этими стеклянными дверями, - указывает на выход, - а в худшем вообще за территорией больницы. За забором.

Резко выдираю руку и снова с шумом выдыхаю.

– Но что им? Сложно сказать, лежит здесь такой-то пациент или нет? - шиплю Грише.

– Если Лана говорила, то у тебя нет повода ей не доверять? - задается вопросом Григорий, чем тут же остужает мой порыв.

В самом деле. Почему я не доверяю ей? Ради кого она еще может попросить денег? Ведь никого у нее больше нет. Ее тетка вырастила. Она ее воспитала. Она - ее самый близкий человек. Ради нее она готова пойти на все. Должно быть Лана очень сильно за тетю переживает. Бедная моя девочка. Как же ей непросто в этой жизни одной.

И я ей еще проблем подкинул. Я ее должен был взять под свое крылышко, защитить, обогреть. Врачей, в конце концов, найти нормальных. А не этих, которые сами делают всех встречных пациентами. Как этому Уткину можно доверять лечить, если он сам едва не угробил жизнь? Жизнь моей Ланы.