А потом ночь на смятых простынях. Его хриплый голос…
– Не закрывайся от меня… – дорожка поцелуев до груди, стоны, снова его желание, моё согласие… – Алис, ты меня с ума сводишь…
Утро наступило. По ощущениям – на меня. Я выпуталась из одеяла, осоловело дёргая его за все концы. А когда освободилась из плена…
Никита спал, занимая всю кровать. Причём полностью нагой. И я такая же. Воспоминание хороводом, как бабки на Масленицу, пронеслись, оставив после себя возбуждение. Вот тебе и три раза за ночь, однако.
Я ещё раз взглянула на спящего мужчину. Да, хорош он не только внешне, но и в принципе, поэтому надо валить. Сразу уточню, что куда, а не кого. В режиме электровеника я собрала шмотки, схватила Ириску и, мельком глянув на часы, которые заискивающе просемафорили начало десятого, бесшумно вышла из спальни. Потом подумала, что удалиться по-английски совсем свинство, чиркнула на клочке бумаги пару слов и, вернувшись, положила на тумбочку.
Такси приехало быстро, и я, подхватив сумку, собаку и валенки, выскочила на террасу. Не заметила хозяина дома, который пил кофе.
– Золушка, валенки оставь…
Я непонимающе уставилась на Толика, а тот пояснил:
– В сказке у принца была туфелька, а ты оставь хоть один валенок, надо же Никитке как-то тебя искать…
Я махнула рукой, наскоро поблагодарила за выходные, ещё раз поздравила с помолвкой и убежала по тропинке. Несчастьем оказалось, что по пути до машины я всё же выронила один валенок.
Глава 9
– Да, София Марковна… – я зажимала трубку на плече, ища в недрах багажника машины подруги чёртову коробку карточек с именами гостей.
За прошедшую неделю меня вымотало и потаскало. Олеся не слезала с меня со своей свадьбой, которая «будет скромненькой». Что в ее понятии скромность, я не догадывалась. А вот ресторан на двести человек, цветы из Голландии и «золотое» по денежным меркам платье пролили свет на лицемерие подруги.
Несмотря на организатора, который тоже был в мыле, мне доверили занятия всякой мелкой, но нужной чепухой. Вот эти карточки, например, которые от меня требовала мать невесты, кудахтая в телефон.
Я вытащила небольшую коробку и, подняв подол атласного платья лилового цвета, припустила в летних туфлях на шпильках по заснеженной тропинке до загородного комплекса, где и располагался ресторан. Один из трёх.
– Алиса, – Софья Марковна нервировала меня больше, чем её дочурка, – поторопись, сейчас кончится аперитив, и гости…
– Тётя Софа! – рявкнула я, поскальзываясь. – Если вы не перестанете меня подгонять, я вообще не дойду, а лягу в сугроб…
Мне пробурчали, что, дескать, сначала позабывают важные вещи, а потом психуют. Я скинула звонок и поднялась по ступеням к дверям. Не обращая внимания на толпу народа, у которых в оставшихся двух залах тоже были какие-то мероприятия, я пробилась к гардеробу и пихнула свою шубу улыбчивой девушке. Выкорчевалась из толпы и, выворачивая ноги от налипшего на каблуки снега, устремилась на свадьбу подруги.
Я не прошла и десять метров, как каблуки подложили свинью, и я запнулась. Я нелепо взмахнула руками, сжимая в левой коробку, и влетела в спину мужика в сером пиджаке. Он инстинктивно дёрнулся, развернулся и попытался схватить меня за плечи.
– Алис… – голос бывшего мужа заставил туфли блюсти честь и перестать выкаблучиваться. Я подняла глаза на своего спасителя и расплылась в дружелюбной, как мне казалось, улыбке.
Вообще после того ночного разговора меня так хорошо попустило, словно я стала втихую покуривать траву. Хотя подозревала, что дело в животворящем… Кхе-кхе… В одном айтишнике, с которым мы больше не виделись и не собирались разрушать эту традицию. Мы оба получили то, что хотели. К чему нагромождать? Поэтому ни звонков, ни сообщений. Лишь приятная истома воспоминаний.