- Нет тут ничего красивого! Все плохо, все уродливо! Ты не любишь папу и выгоняешь его из дома, и меня ты тоже не любишь, только свою работу! А про меня ты все время забываешь! И пускай папа уйдет от тебя и найдет мне новую маму, хорошую и добрую!

Она прокричала это и тотчас зажала себе рот рукой, как если бы хотела остановить себя и не произносить такие жестокие слова. Глаза расширены от ужаса, осознание, что она сказала, только стало доходить до моей дочери. Губы ее задрожали еще сильнее, подбородок напрягся, а щеки покрылись нервическими пятнами. Я видела, в каком она состоянии. Вот-вот зарыдает.

И я знала, в каком состоянии я. Вот-вот умру.

- Знаешь что, детка, может ты и права. Папе нужно найти добрую, понимающую женщину. И в этом поиске ему поможешь ты, правда?

- Ты и меня выгоняешь?!

- Нет, что ты. Просто предлагаю тебе выбор, с кем ты сейчас хочешь остаться. С добрым, классным, веселым папой или со мной. Но я по-прежнему буду любить свою работу, задерживаться по вечерам, забывать перевести деньги тебе на театр и забирать тебя из школы. Мне жаль, что все это тебя так ранит, но сейчас я не смогу изменится. Но я пойму, если ты решишь уйти от такой плохой мамы. Ты всегда сможешь передумать и вернуться обратно. Мы в любом случае будем видеться, а я буду тебя любить, не смотря на твои жестокие слова. Наверное, ты считаешь себя очень взрослой, раз их сказала. А взрослые не только говорят, но и делают, понимаешь? Сейчас я пойду и соберу твои вещи, а ты подумай, что хочешь взять с собой.

Сзади раздались театральные громкие аплодисменты. Очень театрально, в духе Никиты. Он стоял в проходе, облокотившись о дверной косяк и веселился, наблюдая за происходящим. Большой, нескладный и лысый дядька у меня в доме, Никита был похож не на моего сына, а на Голема из сказок.

- Хватит, а? – Попросила, когда прошла мимо него. Остановилась и снова посмотрела на эту каланчу. – Может, работу себе найдешь?

- Решила и меня из дома выгнать?

- Ой, все.

Я махнула на старшего рукой и поплелась в детскую за сумкой. Спорить, выяснять, что-то доказывать не имело смысла. Сейчас главное собрать Тому, а разговор с Никитой подождет. Если дочка спала и видела, как покинуть семейное гнездо, сын в ее возрасте поклялся никогда не отпускать мамочку. И уже тогда это звучало пугающе.

Савранский явился домой, когда вещи были сложены, дети накормлены, а я сидела на кухне и медитировала перед бокалом красного, которое мне теперь нельзя. В КБЖУ не вписалось.

Дочь услышала поворот ключа в замке и кинулась в коридор, чтобы первой встретить Кешу.

- Папа, папочка, мама сказала, что я могу выбирать, с кем буду жить, и я выбрала тебя, правда здорово?

Тома повисла на шее любимого отца. И снова неприятное саднящее чувство, меня так не обнимали даже в мой день рождения. И когда мы были семьей, когда не изменяли друг другу, это не воспринималось так остро. Сейчас же я чувствовала, что меня предали.

Савранский погладил Тамару по волосам, но смотрел при этом не на нее. Он бросил испепеляющий взгляд поверх кудрявой макушки прямо на меня. Зло смотрел. Отчаянно. В лице и жестах ни капли человечности, ничего от того милого мальчика, с которым начался мой роман на даче нашего одногруппника.

Там был невинный ребенок, добряк и мечтатель.

А сейчас передо мной стоял лживый, жестокий, беспринципный эгоист. И по совместительству мой муж.

- Том, иди в комнату, нам с мамой поговорить нужно.

14. Глава 14

Он отпустил на пол дочь, и когда та скрылась в гостиной, двинулся ко мне. Шел медленно, как лев, который знает, что добыча уже у него в капкане – газели просто некуда бежать.