Я всё-таки выдаю одну из версий:

– Ради разнообразия.

– Мне с тобой разнообразия хватает. Я не изменяю тебе, пожалуйста, поверь мне.

Слава богу, он меня не трогает. Если бы попытался, я бы сейчас в истерику впала, а так – сжимаюсь в комок.

– Думаешь, мне привиделось? – в моём голосе издёвка. – Иди и посмотри сам, в сером костюме, во внутреннем кармане пиджака. Я даже ничего не трогала, – складываю руки на груди. – Ты в нём на корпоратив ездил, помнишь?

– Помню.

– Без меня, – подчёркиваю с важностью.

– Так может пошутить кто-то решил? – тянет задумчиво. – Мы тогда неплохо погуляли и выпили.

– А может, ты напился и просто ничего не помнишь? На корпоративах такое часто случается. А в кармане – это комплимент на память?

– Я всегда всё помню. Исключено. А вот пошутить могли.

Надо же… интересную причину нашёл!

– Кто? Коллеги наши?

– Ну а почему нет? Давай я завтра всех в фирме встряхну, кто на корпоративе был. Так и выясню, чьи это приколы.

Мне уже плохо от предложения Глеба. Впору за сердце хвататься.

– Ты сам-то понимаешь, что предлагаешь? – ледяным тоном заявляю. – Как ты это будешь выяснять? Что ребята скажут?

Мне вовсе не хочется, чтобы весь о чужих стрингах в кармане моего мужа пронеслась по офису.

– Да мне по фиг, что они скажут. Мне мой брак дороже. Твоё доверие. Да, звучит нелепо: выяснять, кто мне их подкинул. Но, честно, Мил, вот по хрен на чужое мнение, только бы ты была спокойна.

– Странные шутки. Я о таких никогда не слышала. А вот у Светы с Артёмом всё также получилось: чужое нижнее бельё в кармане пиджака. И знаешь, он ей реально изменял. Как выяснилось.

– Я не Артём, а ты не Света, – напоминает он.

На лице Глеба больше нет юмора. Он серьёзен и спокоен. Если бы действительно изменял, я бы заметила? Может, глазки бегали бы, руки сжимались, движения стали нервными, а ответы запутанными?

Никогда не была в подобной ситуации, а чтение жестов и мимики – не мой конёк. Бухаюсь на мягкий диван рядом со столом, усталость накатывает как-то резко.

– Мила, верь мне, пожалуйста. Я тебя люблю. Тебя. И не изменял, правда, – снова повторяет он.

Глеб делает шаг ко мне и опускается на колени перед диваном. Пытается поймать мой взгляд, но я отворачиваюсь, хотя он очень настойчив.

– Малыш, ну ты чего? – рукой смахивает скатившиеся слёзы с моих щёк. – Ты и я – это навсегда, помнишь?

Морщу нос, чтобы удержать новые слезы и киваю. От нежных интонаций Глеба мне совсем плохеет. Разум и чувства приходят в диссонанс. Где правда?

– Помню.

– Иди сюда. И пожалуйста, верь мне. Да я себе скорее руку отрублю, чем изменю тебе.

Не знаю как, но я оказываюсь у него на коленях. В тёплых надежных объятьях. Утыкаюсь в плечо и дышу им. Дышу своей любовью. Дышу верой. Его объяснениями. Его утверждениями. Сотней приятных ласковых слов, которые он шепчет мне на ухо.

Малахольная, – снова подключается внутренний голос. – Он всё отрицает, а ты и растеклась.

Он правду говорит… правду!

Тебе хочется, чтобы это оказалось правдой. Вот и ответ.

На работу мы приезжаем по обыкновению вместе. Меня всё ещё подёргивает от ночных разговоров. Мы, кажется, до утра проговорили. Поспали буквально пару часов. Глеб предлагает мне взять выходной, но я отказываюсь. Лучше пораньше домой уеду, а если вовсе не приду, сплетен не оберёшься. На меня, как на жену владельца, итак косо посматривают. Если начну пользоваться служебным положением, предадут анафеме.

Хотя Глеб всегда говорил, что я должна плевать на чужое мнение.

Наплевать-то могу, но мне ещё работать в этом коллективе. Я надеюсь.

У семьи Глеба свой бизнес в сфере вентиляционных систем. В качестве инженера я ноль, пришлось переквалифицироваться в продажники.