Машка важно раздавала кряквам кусочки подсушенного белого хлеба, при этом читала им лекцию, как правильно вести себя. Что нужно вначале накормить слабых и малых, а потом есть самим.

Смешная и серьёзная моя милая девочка.

Я вчера купила тест на беременность, и теперь Антона ждёт сюрприз. Вот вернётся, и я ему расскажу. Посмотрю на реакцию.

Ой! Не надо об этом! Всё у нас будет хорошо!

Интересно, мальчик будет или ещё одна девочка?

Я сидела на скамейке и смотрела на монументальную стену, что окружает Новодевичий монастырь.

Царь Василий, папа Ивана Грозного, построил его, кроме всего прочего, ещё и для своей жены Саломеи. Победительницы конкурса царских невест. Можно сказать – королева тогдашней красоты. Десять лет с ней прожил. Сына не нажил. Отблагодарил по-царски. Монастырём и постригом.

Да, уж...

Мужчины.

На следующий день поехали с дочкой покупать новую одежду.

Скоро холода, а Манюнечка теперь совсем большая девочка Маша. За лето сильно вытянулась. Всё нужно новое.

Я так устала в магазине, несмотря на удобство, игровые комнаты и помощников. Тем не менее мы с Машкой, вернувшись после шопинга, перекусили на скорую руку и завалились спать вместе, не разбирая многочисленные покупки. Всё потом!

Разбудил меня звук пришедшего сообщения. Обычно я с незнакомых номеров ничего не открываю. Но сонная и немного приторможенная, я автоматически жамкнула на иконку и непонимающе уставилась на фотографию.

Фото было из помещения, похожего на спальню или номер гостиницы. Было настроено на дальний фокус. То есть предметы вблизи – размытые и нечёткие. Зато то, что вдали, видно отлично.

Вблизи размытые очертания угла кровати и, похоже, белой мужской сорочки на ней. А вдали отчётливо видно сквозь окно какой-то сквер и жилые дома постройки конца восьмидесятых годов почти до горизонта.

Я моргнула, не понимая, что это. И увидела подпись: «Прекрасная Тюмень».

Как удар под дых.

Сердце забилось пойманной пташкой.

Я дошла до кухни и выпила воды. Добавила в остаток стакана пустырника и выпила ещё.

Чёрт!

Глянула на часы. Четыре часа дня. Значит, в Тюмени шесть? Семь? Рабочий день точно закончен, по-любому.

– Антон! Привет. Ты сейчас в гостинице? – спросила я мужа по телефону.

– Да, завтра утром рано самолёт! – устало произнёс Антон.

– Выполни мой каприз, пожалуйста!

– Любой!

– Сделай селфи на фоне окна с видом из твоего номера, пожалуйста! – попросила я чуть дрожащим голосом.

– Секунду... Лови! – выслал он мне кривенькое своё изображение.

На дальнем фоне никакого сквера. Жилые дома. И сумерки. Муж в одной сорочке. Галстук набок.

Я схожу с ума от ревности и бессилия!

Рано утром Антон прилетел из Тюмени, и его появление мы отметили начавшимся токсикозом.

Он приблизился ко мне, чтобы поцеловать, и от него пахнуло смесью запахов – аэропорта, бензина, пыли, нового парфюма. Особенно противны эти новые ароматы! А ведь я сама ему их недавно подбирала!

– Отвратительный запах! Смой его, пожалуйста! – успела проговорить, прежде чем скрыться в ванной.

Когда я выползла, то попала в объятия уже мокрого Антона в полотенце.

– Это то, что я думаю? – спросил он с надеждой, глядя на меня сияющими глазами.

– У нас будет ребёнок, – ответила я, – и убери подальше тот парфюм.

– Я выкину его к чертям! Я так счастлив! – муж прижал меня к себе ближе, укладывая мою голову к себе на плечо.

Вдохнула его родной запах, и мне стало легче. Всё обойдётся!

– Смотаюсь на работу, отдам все документы и распоряжения, и сразу вернусь. Часа три, не больше. Хочу сегодня побыть с семьёй! – чмокнул муж меня в нос.

Он убежал, а я бродила кругами по квартире. Вокруг телефона.