Измена. Невозможно простить Марина Владимирова-Бойко

1. Пролог

Пролог

Герман

- Тебе угрожает опасность. Тебе и нашему малышу. Тебе нужно срочно уехать, - старался говорить уверенно, но мой голос дрожал. Я крепко обхватил ее влажные ладони и пытался уговорить.

Она отрицательно качала головой и тихим, нежным голосом говорила:

- Я без тебя никуда не пойду. Я останусь с тобой.

- Ирина! Ты должна послушать меня. Если они вас найдут… Тебя и будущего малыша, то мне точно…, - не договорил, но она и так все понимала. – Родишь малыша, переждем, все образуется. Мы обязательно будем вместе и никто не вправе нас разлучить. В ночной темноте, при тусклом свете фонарей, мне сложно уловить ее взгляд. Но я знал, что она волнуется. А мое сердце сжимается от боли, что она сейчас уйдет.

Мне сложно расставаться с ней, со своей любимой женщиной, которая носит под сердцем моего ребенка. Но я больше всего на свете боюсь потерять ее. Слегка дотронулся до ее теплого и большого живота. Почувствовал легкое шевеление малыша. Кто же ты, маленький человечек? Девочка или пацан? Все равно буду любить. Все равно моя кровь.

- Моя дорогая! Уезжай, как можно скорее, – целую ее теплые, мягкие губы. Такие нежные, напоминающие магнолии, которые я покупал в том самом цветочном магазине, где она работала, где я встретил ее в первый раз и влюбился навсегда.

Она обнимает меня крепко-крепко. Прижимается ко мне. Слышу ее тихий плач.

- Не нужно слез, не нужно. Все будет хорошо.

- Герман! Я же не смогу без тебя. Ты все, что есть у меня Герман! Я люблю тебя. Больше жизни.

- Береги нашего малыша, прошу тебя. Молю! – целую ее, как в последний раз. Закрываю глаза, а в моей голове мимолетной молнией проносится наша первая встреча. Любовь с первого взгляда. Ирина – самая красивая. Самая желанная. Голубые глаза, белокурые локоны, а губы…Сочные, алые. Их так и хочется целовать без остановки. С каждым разом все сильнее и сильнее. Она прекрасна. Моя женщина, моя любовь.

Самая обворожительная продавщица цветочного магазина. Самый яркий цветок среди всех цветов. Моя Ирина. Я знал, что она будет моей и только моей.

Тогда я сказал, что если она откажется со мной поужинать, мне придется скупить все цветы в ее магазине. Но она не отказала. Только улыбнулась своей королевской улыбкой и сказала заветное: «Да».

Прощаться всегда тяжело. Вот и сейчас. Но я просто должен. Обязан защитить ее и будущего ребенка. А может, мы еще встретимся. Даст Бог я и она снова окажется в моих объятьях. Я посмотрю в ее глубокие, как океан глаза и скажу, что люблю. Люблю больше всего на свете.

Я выпускаю ее из объятий. Вот она уходит, я смотрю ей вслед. Вижу, как отдаляется от меня. Из-за поворота резко появляется машина. Яркий свет фар ослепляет. Мотор глохнет, авто останавливается. Из авто резко выходят бритоголовые парни, во главе с Сизым.

Понимаю, что происходит. Не уберег, я свою Иришеньку, не уберег… Бегу со всех ног к ней.

- Нет! Не трогайте ее! Прошу! – подбегаю к нему, и меня тут же оглушает сильнейший удар по ногам. Падаю на колени перед ним. Протягиваю руки к своему врагу и прошу сохранить ей жизнь. Один из его охранников схватил мою беременную жену за волосы и затащил в машину.

- Ей не жить! – произносит Сизый. Закатывает рукава своей кожаной куртки. Резко бьет меня в челюсть. На долю секунды я теряюсь в пространстве. Прихожу в себя и чувствую вкус крови на своих губах.

- Отпусти ее, – отвечаю и продолжаю стоять на коленях. Подняться мне не дают двое его головорезов, стоящих рядом со мной.

- Отпущу. Если согласишься выполнить наши договоренности. Это ты мне должен, не я тебе.

- Нет у меня таких денег. Если бы были - я все отдал бы тебе до последней копейки.

- Отдашь, - грубит Сизый. Все отдашь. А пока твоя беременная женушка побудет у меня. Увозите ее!

2. Глава 1

Я всегда заводила будильник на пять тридцать и одевалась за двадцать пять минут. Сумка собрана с вечера, вещи наглажены и аккуратно развешаны на спинке стула, дожидаясь раннего утра. Пять минут оставляла на кофе, но выпить чашку ароматной, горячей арабики все равно не получалось. Сколько раз я говорила себе, что нужно просыпаться еще раньше, особенно, когда выбегала из квартиры так и не успев застегнуть все пуговицы кашемирового пальто и обмотать шею вязаным шарфом.

Обычным будничным утром я всегда спешила. Зимой изношенная подошва моих сапог скользила по обледеневшей дороге, осенью я старалась перепрыгнуть в этих же сапогах через огромные лужи, причем иногда не получалось и ноги промокали насквозь. Здоровалась с Игоревной, которая заметала двор огромной метлой или чистила снег совковой лопатой. Высокая, крупная женщина за пятьдесят, в ядовито-оранжевой жилетке, всегда отвечала мне громким приветствием, а после в голос осуждала всех работников ЖЭКа, хотя сама там работала.

Я никогда не могла с ней нормально поговорить, потому что постоянно спешила. Если бы я опоздала на автобус, то следующий пришлось бы ждать целый час. Час ждать я не могла. К семи мне нужно быть на работе.

Такси слишком дорого. И угораздило нас с Машкой, моей школьной подругой снять квартиру за чертой города. Причем с каждым разом мне казалось, что эта черта проходила все дальше и дальше от шумного мегаполиса.

- Самый бюджетный вариант, - говорила она, когда я с трудом переступила порог коммуналки. С трудом, потому что комнатка была настолько маленькой, что казалось она предназначена для каких-нибудь очень маленьких людей, а нам с Машкой, точнее с нашим ростом – один метр шестьдесят семь сантиметров делать там нечего. Было неуютно, тесно и не слишком чисто. Стремянка в коридоре, холодильник «ЗИЛ-Москва» и оцинкованное ведро, в которое с потолка капала вода во время сильного ливня. Типичная коммуналка девяностых, точнее двухтысячных.

- Маш, может нам стоить еще поискать что-нибудь? – интересовалась я.

- Лучше, чем здесь мы ничего не найдем! – она громко воскликнула и бросила свою спортивную сумку на кровать.

Кровати скрипели, чайник не работал, электрическая печь всегда занята. До нашего приезда, в коммуналке уже жили двое студенток. Весь день они болтались на кухне, варили овсяную кашу, гороховый суп и картошку в мундирах, за которую почему-то постоянно забывали на плите. Вода выкипала, вареная картошка превратилась в жареную, после чего мы с Машкой еще долго проветривали кухню, чтобы наконец-то избавится от запаха гари.

А к вечеру наши соседки-студентки закрывались в комнате и смотрели сериалы. Мы же с Машей, сероглазой шатенкой зубрили конспекты почти до самого утра.

- Тот самый момент, когда кофе не помогает…, - говорила Маша. – Называется, несите спички.

Я отложила тетрадь с конспектом в сторону и посмотрела на настенные часы, черные стрелки которых показывали ровно полночь.

- Нужно ложиться спать, завтра на работу, а потом на пары, - устало ответила я. – Сегодня был тяжелый день.

- Почему тяжелый? – Машка легла на кровать и, заложив руки за голову, уставилась в потолок. – Вон Севка тебя в кино пригласил, а ты не согласилась. А я бы пошла. – Бесплатно посмотреть фильм, пожевать попкорн, построить глазки.

- Он славный парень, но…

- Но ты просто помешана на своей учебе и работе, - она не дала возможности мне договорить. – Также можно с ума сойти! Нужно когда-нибудь и отдыхать.

- Хорошо. Я подумаю над твоим предложением моя дорогая подружка, - я ответила ей с легкой улыбкой.

- Ах, Иришка, в такие моменты я тебя не понимаю. Давай лучше спать, то после этих лекций в голове – куб в квадрате. Аж волосы болят.

Я кивнула и включила свет. На ощупь дошла до кровати, накрылась с головой теплым одеялом и погрузилась в сон.

Следующим мартовским, холодным и простудным утром, когда на всю комнату трезвонил будильник, я открыла глаза и быстро подскочила на кровати, зная что у меня на сборы всего двадцать пять минут.

Машка спала, накрывшись подушкой. Ее сложно будить по утрам, никакой будильник ее не поднимет, именно по этой причине она ведет только вечерний эфир на радио.

Я работала в цветочном магазине. Я любила цветы. Нежные фиалки, малиновые гладиолусы, бархатные пионы. Неважно... Наверное, это был тот самый момент, когда готова отправиться летом в поле и насобирать ядовитого борщевика, а зимой, в тридцатиградусный мороз пойти в лес за сосновыми ветками.

Цветы мне всегда напоминали о лете. О солнечном, ясном, когда пахнет лесной земляникой, когда вздыхает легкий ветерок и по васильковому небу проплывают ватные, белоснежные облака. Даже сегодня в такой пасмурный, сырой мартовский день, когда срывается мокрый снег, в лицо дует ледяной ветер, гоняющий по тротуару бумажные обвертки, я думала хоть о маленьком кусочке тепла.

Магазин, в котором я работала, так и назывался «Лето». Хозяйка этого уютного, маленького магазинчика Тамила Арнольдовна, не молодая, темноволосая, очень ухоженная женщина, любящая носить высокие каблуки и красные лакированные туфли, всегда приветливо улыбалась. И ее ослепляющая белоснежная улыбка - заразительна. Когда видела, как сверкают ее здоровые, ровные зубы, всегда хотелось улыбнуться в ответ. Нет, она в меру строгая, в меру добрая и всегда доплачивала мне, если план продаж был перевыполнен. Но в большинстве случаев было наоборот и я с трудом смотрела, как угасают цветы, как вянут бутоны, ежедневно превращаясь в гербарий.