Как только за его спиной захлопнулась каретная дверца, Дэвид снова внимательно оглядел Эмму, заставив ее усомниться в выборе наряда. Ей подумалось, что муж, вполне возможно, заставит ее переодеться и тогда они сильно опоздают. И привлекут еще больше внимания. А Эмма вдруг осознала, что именно сейчас совершенно не готова к тому, чтобы общество разглядывало ее под лупой.

- Я доволен твоим выбором. Тебе идет, - неожиданно похвалил муж, что у Эммы брови сами собой поползли вверх.

- Спасибо, - тихо поблагодарила она.

В дороге они больше не обменивались репликами. Однако, прибыв на место и стоя в очереди вереницы других экипажей, Дэвид решил напомнить Эмме ее роль:

- Убери это скорбное выражение с лица. Будь хорошей девочкой и улыбайся. Ты ведь не хочешь, чтобы я разозлился, верно?

Эмма сглотнула и молча качнула головой. Она боялась мужа. Действительно боялась. И как только осознала это, Эмме стало противно. В груди снова вспыхнуло желание стать другой. Не покорной и послушной овечкой. А яркой и смелой.

Муж пожалеет, что обидел ее.

Но, когда Эмма ступила в бальную залу, ее уверенность тут же подверглась проверке на прочность. Среди гостей она заметила ту самую женщину, которую, как Эмма считала, она не успела разглядеть в темноте балкона. В объятиях Дэвида.

6. 6

Стоило Эмме увидеть эту блудницу, эту совратительницу, эту бесстыдную воровку чужих мужей, как перед глазами ярко вспыхнула вчерашняя сцена на балконе.

Перед мысленным взором вновь и вновь вставала картина того, как Дэвид пылко сжимал другую женщину, сладко стонущую от его ласк. Память Эммы услужливо подбрасывала ей все новые детали, которые казалось она совсем забыла.

Тяжелое дыхание обоих. Звуки поцелуев. Томные стоны, полные наслаждения.

От этих гадких воспоминаний Эмму затошнило прямо посреди бальной залы. На нее накатила жуткая слабость, колени затряслись так, что если бы она не держалась за локоть Дэвида, то наверняка бы осела прямо на пол.

Эмме захотелось срочно уехать. Сбежать ото всех. Никогда не видеть ни мужа, ни этой женщины, ни других людей. Тех самых людей, которые прямо в этот самый момент пристально наблюдали за Эммой. Ей казалось, что они все знают. Знают и теперь смеются над ней. Издевательски перешептываются, бросая косые взгляды на женщину, которой изменил собственный муж.

- Улыбайся, - одними губами процедил Дэвид и тут же одарил ее ослепительной улыбкой. Настоящий актер!

Эмме захотелось плюнуть ему в лицо! Брезгливо выдернуть свою руку. Показать, что он ей тоже не нужен.

Что ж, если ее муж умел так искусно притворяться, то и Эмма сможет.

Она расправила плечи, сильнее выпрямила и без того идеально ровную спину, презрительно вздернула подбородок.

Никто не посмеет над ней смеяться. Ведь нельзя быть снисходительным к человеку, который не сломался. А Эмма точно не сломается.

Да, ей было страшно. Да, она всю жизнь росла в родительской любви и опеке. Она плескалась в лучах внимания и никогда не ведала плохого. До вчерашнего вечера.

Но Эмма не позволит никому топтать ее гордость и самоуважение. Пусть у Дэвида это почти получилось, но теперь она не намерена терпеть подобное унижение снова.

Эмма внутренне собралась с силами и постаралась улыбнуться мужу так же широко, как и он ей. Пусть уголки губ чуть дрожали, но с этой самой секунды Эмма ни за что не покажет герцогу, как сильно ранил его поступок.

Этим утром и позже в столовой она не смогла сдержать эмоций и самолично дала Дэвиду власть над ситуацией. Это было ошибкой с ее стороны. Но новых Эмма не допустит.

Герцог пристально всмотрелся в ее лицо, но по его непроницаемому взгляду было трудно понять, удовлетворен он или нет. В любом случае не важно. Эмма первой отвернулась от мужа и принялась одаривать улыбкой каждого встречного на их пути.