Всегда, но не сейчас.

- Так что, Саша, расскажешь нам, про большую и чистую любовь? - мой голос хрипел, будто я плакала.

Чтобы хоть как-то занять руки, я снова схватилась за бокал. Тот оказался отполирован до блеска. Кажется, этот хрусталь нам дарили на свадьбу.

Тогда я считала себя самой счастливой, а сейчас хотела умереть. Чертовы бокалы!

- Так что вы все молчите?! – Я кинула хрусталь обратно в раковину. Кухню наполнил звон разбившейся посуды.

Саша прошелся вперед и назад. Он спокойно опустился на стул, прямо напротив притихшей Татьяны Александровны.

Она смотрела на мужа, не мигая, как кролик на удава.

- Теща говоришь? - от тона его голоса я вздрогнула, - мама Жанны? Стюардессе? Моей любовницы? На которой я хочу жениться? На стюардессе по имени Жанна?

Дальше я не расслышала ни слова. Только глухое бульканье. Саша что-то говорил, смеялся, потом снова говорил, но посмотрев на наши лица, заржал в голос. Громко, почти истерично.

Он закрыл рукой глаза и принялся стучать кулаком по столу:

- Не могу. Ну, черти! Выпорю всех конечно, такой праздник мне забабахать!

Его смех звучал настолько неуместно, что я впервые захотела повысить голос на мужа.

Но вместо этого спокойно сказала:

- Саша, объяснись, пожалуйста.

- А чего я сразу?! – Кораблев размазал по щекам слезы, - вон, пусть любимчик твой отдувается. Сереж, че молчишь?

Сарежа так и стоял на пороге. Лицо у него было красным, почти пунцовым.

- Ладно, молчи, я сам. В общем, парни, когда узнали, что сегодня я ни стол накрывать не буду, ни в гости их не позову, стали меня дергать. Ну как дети, ей Богу! Грозились такое устроить, чтобы я эту годовщину свадьбы в жизни не забыл! И ведь слово свое сдержали, придурки!

- Но зачем?

- Да они ж по твоей еде прутся. Каждый раз ждут, что ты сегодня с собой завернешь. А как услышали, что в этот раз останутся без твоих фирменных ребрышек, как с цепи сорвались. И тетку еще такую правдоподобную нашли, вы из театра или они вас откуда-то с улицы подобрали? - Татьяна Александровна молча кивала. – Да и ладно! Вы так напугали мою Викушу, что я по-хорошему должен вас с лестницы спустить. Но не могу, жалко что ли… и пальто это и шапка меховая, ну дебилы! Вы знаете, что, оставайтесь на ужин, а?

После этого вопроса в кухне повисла тишина. Я напряженно смотрела, но не на мужа, а на его друга. Сергей до нелепого не умел врать.

- Это правда, Сереж?

Фридман опустил глаза в пол.

- Я предупреждал их, Вика, - наконец произнес он. – Но им, что со-сорок, что пятнадцать, никакой разницы.

- И никакой дисциплины, - поддакивал Саша.

- Ты очень ра-растроилась, да? Хочешь, я их премии лишу?

- А я их убью. Ну, Викуш, ты чего?

Сашу, казалось, вообще не напрягал посторонний человек дома. Он скинул на стул куртку и подошел ко мне, чтобы обнять.

Его руки были такими же горячими, а губы мягкими.

Легким поцелуем муж коснулся моего виска и прижался ближе.

А Сережа тем временем достал из кармана две пятитысячные банкноты:

- Спа-пасибо, вы отлично выступили, давайте я провожу вас вниз к машине. - И прежде чем нанятая актриса успела что-то сказать, взял ее под локоть и подтолкнул к двери: - Ребят, вы ужинайте без меня, я по дороге шаурмой перебьюсь. Тем более, нужно узнать, кто из моих оболтусов этот цирк затеял. Саша, Вика, с праздником еще раз, извините, что так вышло. Витаминка, не грусти!

И они скрылись за дверью. А мы так и остались посреди кухни. Прижавшись близко, но с такими далекими друг к другу чувствами.

- Стюардесса Жанна. Господи, Вика, как ты могла в эту хрень поверить? Ну, малышка, не плачь. Я всем им завтра кости переломаю, уроды. Ну не плачь, я прошу…