– Что с Марком?! – взвилась она фурией, – ты в окно его вытолкнула, вот что с Марком!

– Я не хотела! Не хотела!

– И вазой ты его тоже не хотела бить? Да? – она тряхнула меня за плечи и прокричала в лицо, – если он умрет, я тебя сгною в тюрьме! Тебя и твоего нерожденного гаденыша! Оба там сдохните!

У меня ноги подкосились от мыслей, что ураганом ворвались в мою голову. Мой ребенок, он во мне, и я не могу жить без него. Но и смерти Марку я не желаю.

Зачем я сюда приехала? Чего я добилась? Я ведь могла и дома его дождаться, потому что все равно уже все случилось! Почему мне нужно было убедиться самой? Это все не должно было произойти!

Это какой-то кошмар, просто нескончаемый кошмар! Я хочу проснуться!

– Убери ее в машину! Что ты стоишь истуканом? – снова закричала София на моего пленителя.

– Я вам кто? Тюремщик? – почти так же истерично заорал он, – я таксист! Я вообще должен был уже уехать!

– Ты, – она в обход моей головы притянула мужчину за ворот, – получаешь баснословные деньги, чтобы возить премиальных клиентов и забирать их из любых мест, с любым временем ожидания! Твой клиент оплатил тебе за это ожидание! Ты должен сидеть и ждать, пока он не продолжит поездку!

– Вы в своем уме? Мой клиент вон там на лужайке лежит! Кого мне ждать?

– Дальнейших указаний! – оттолкнула его София, – в машину ее запри и сидите там, пока я не скажу иначе!

– Не вы меня наняли!

– Но я уволю, если ты сейчас же не заткнешься! Живо в машину оба! – продолжала орать она.

– София Леонидовна! – бежал тот мужчина, что оставался с Марком, – скорая подъедет сейчас, с КПП поселка звонили!

– Убери машину от входа, что стоишь как чурбан? – крикнула она на таксиста, – здесь со скорой не развернетесь!

Я метнула взгляд на лужайку, на людей, окруживших меня, и на мгновение почувствовала, как руки вокруг моей талии ослабляют хватку. Это мой шанс, я должна хотя бы убедиться…

Резко оттолкнув таксиста прямо на Софию, я бросилась на лужайку, где лежал Марк. Синий дождевик теперь накрывал его полностью, с головой, будто он уже…

– Нет, нет, нет! – я споткнулась и почти ползком преодолела последние полметра. Он не может быть мертв, он не должен. – Марк, Марк! – я откинула капюшон плаща, что закрывал его лицо, и по почти белой коже тут же забарабанили капли непрекращающегося дождя. – Марк, прошу тебя! Пожалуйста, Марк!

 Я взяла в ладони его холодное неподвижное лицо и потерла щеки, лишь бы он очнулся. Мокрые волосы прилипли ко лбу, и я убрала их дерганым жестом, будто они могут ему мешать. Ладонь скользнула на затылок, и я отняла ее, чувствуя совсем иную влагу.

Подняла дрожащую руку, чтобы в свете из окон дома увидеть на пальцах красную кровь, которую тут же начал смывать дождь.

Это я сделала.

– Попалась! – меня кто-то схватил за плечи и рывком поставил на ноги.

– Не трогай его! Кто тебе разрешал трогать его?! – слышался истеричный крик Софии.

Но его заглушил новый раскат грома, от которого зазвенело в ушах. И ноги мои не держат совершенно, они уходят из-под меня, Земля их сама стряхивает со своей поверхности.

В глазах потемнело, и я тут же осела, звон в ушах наполнил мою голову, и на какое-то время я перестала понимать, что кричат люди вокруг. Перед глазами только лицо Марка и его фигура, накрытая синим дождевиком. Почему его нельзя трогать?

Огляделась, словно пьяная с мокрой травы, и меня ослепили яркие красно-синие всполохи, прорезавшие ночь и стену дождя.

– Уведи, – говорил кто-то. – Убери ее отсюда, дай врачам…

– У нее руки в порезах, ей в больницу… обморок…

Все смешалось, перепуталось, скомкалось в серый клубок. Чужие голоса, какие-то люди в синем, яркий свет и суета. А я провалилась куда-то прямо посреди лужайки и падала… падала… падала.