Прикрыла рот ладошкой, выдохнула, вырвала из вены иголку.

Всё-таки нет, нельзя расслабляться, мне неспокойно. Ради ребёнка я должна не нервничать, должна заботиться о себе. Но подальше от Марата.

А эта женщина говорила такие вещи… Не удивлюсь, если поступок моего мужа её нисколько не покоробит.

Не хочу проверять на себе, так ли это.

Ещё и беременность… Я так хотела стать матерью. И не получалось столько месяцев! Чтобы забеременеть теперь, когда это последнее, что мне нужно.

Закон подлости, не иначе…

Позволив себе заскулить на несколько мгновений, в конце концов я всё же беру себя в руки. И в этот момент в окно попадает что-то маленькое. Камушек?

Это Ильдар. Что-то странное поднимается в моей душе. Тепло, страх, надежда, обида… Сама не знаю, что со мной. Не понимаю, что с ним. Почему так себя ведёт?

Правда хочет помочь?

Хотя это всё неважно, главное, чтобы не был заодно со своим братом. Когда я узнаю, что последний до сих пор здесь, что мои опасение подтвердились, холод до боли впивается в меня когтями, я чувствую, как кровь отливает от лица, как бледнею.

Сейчас готова сделать всё, что угодно, чтобы не допустить этого.

Мысли заторможенные, наверное, из-за уколов. Вряд ли мне, беременной, вкололи что-то серьёзное, но всё равно. Голова кружится, иду, опираясь о стену, чтобы не упасть. Ни о каком беге сейчас не может быть и речи.

Как жаль…

Но — нахожу мысль, которая ещё как подбадривает — лучше бы у меня получилось, иначе Марата ждёт сюрприз. При первой же возможности хочется выцарапать ему глаза… за всё хорошее.

Стискиваю зубы так сильно, что боюсь повредить их.

Как раз в этот момент в палату заходит хорошенькая медсестра, подосланная Ильдаром.

Она бросает на меня опасливый взгляд.

— Идёмте за мной.

Киваю, выпрямляюсь через силу, будто мне не больно, будто не тошнит, будто не кружится голова.

Мы выходим в коридор и спустя несколько минут оказываемся в помещении для персонала, тут пахнет хлоркой и сыростью, несмотря на открытую неподалёку входную дверь. Но свежий ветерок, что ползает по полу и лижет мне ноги, совсем не спасает от дурноты.

Каждый наш шаг отзывается гулким эхом. А мне всё кажется, что это чьи-то шаги, и первые несколько секунд я внутренне содрогаюсь, слыша их. Пока не отмахиваюсь от всё нарастающей тревоги.

Ведь всё в порядке…

И выход уже совсем близко.

Лучше думать об этом. И не ждать дурного.

Но резкий скрип, что звучит за нашими спинами, сводит на нет все мои самоуговоры.

Вздрогнув, я оборачиваюсь, но вижу всего лишь молоденькую санитарку, совсем маленькую и щуплую, утопающую в своей синей простой униформе.

Она смотрит на нас как-то странно, вытаращив светлые, и без того круглые глаза. А в пальцах сжимает ручки инвалидного кресла, на котором полусидит, полулежит тучный мужчина средних лет. Точнее, он давно бы сполз с него на пол, если бы не был пристёгнут ремнём за пояс. Впрочем, конструкция эта выглядит весьма ненадёжно, учитывая его габариты.

Так и ждёшь, что ремень либо лопнет под его напором, либо и вовсе задушит бедолагу.

Как знать, может как раз и поэтому лицо его такое пурпурное…

Я спешу отвести взгляд и невольно прикрываю ладонью рот. Надеюсь, никто не замечает, но я не виновата, что от вида этого пациента моя тошнота усиливается.

— Наташа, — голос санитарочки оказывается не менее резким, чем недавний скрип колёс кресла, — это ведь тебе поручили его отвезти на МРТ, а не мне! Хочешь, чтобы после него и меня лечить пришлось, или что?

Медсестра мнётся в ответ, косится на меня, будто не знает, что делать и говорить.

И почему не может просто отмахнуться? От неё, или от меня…