Грубые слова против воли срываются с языка. Я тут же жалею, что не сдержалась, но уже поздно. Не извиняться же.

- Вообще-то эта шлюха - твоя сестра, - усмехается Вадим.

- Она была бы ей, если бы не спуталась с чужим мужем. А шалава не может быть сестрой. Она шалава и есть, - бурчу упрямо.

- Как знаешь, - он и бровью не ведет. - Но никакой половины при разводе не будет. Не надейся, что я стану делиться с тобой. Даже четверть не получишь. Я заберу все.

- Ты ничего не попутал? - в шоке таращу я глаза. - Эта половина и так моя! Я ее заработала. Я удвоила то, что ты мне передал! - моему возмущению нет предела. - Я вкалываю на наш бизнес не меньше, если не больше твоего. Ты как своей политикой занялся, вообще перестал и появляться в офисе, и интересоваться делами. А, может, дело и не в политике… Новая любовь поглотила?

- Говоришь, перестал появляться в офисе? - внезапно радуется он, ухватившись за сказанную фразу. - Может, запишем это под твою подпись?

- Зачем? - настораживаюсь.

- Это будет отличным аргументом в суде против тебя.

- Против меня? В суде? - повторяю испорченным эхом.

- Да, любимая, - издевательски улыбается он. - Если ты решишься подать на развод, я не стану препятствовать, но сразу после расторжения брака ты сядешь. За экономические преступления и хищения в особо крупных размерах. Статья 158, часть четвертая, до десяти лет.

- Ты в своем уме?!

- Была бы ты годным руководителем, ты бы знала, что очень в своем. Но ты можешь рискнуть… Обещаю один раз навестить тебя на нарах.

- Ты угрожаешь мне? - спрашиваю, с большим трудом заставив свой голос не дрожать.

И даже сама не знаю, из-за чего больше он дрожит - из-за страха или ярости.

- Ты вынуждаешь меня, Арина, - Вадим стирает с лица мерзкую ухмылку. - Я хочу, чтобы мы оставались семьей. Хочу, чтобы начали все с начала. Я виноват. Я оступился. Я… Господи, да сорвался я пару раз, убить меня за это?!

Он тоже срывается.

- Я бы предпочла кастрацию, чтобы никто больше от тебя не пострадал, - роняю устало и вновь предпринимаю попытку уйти.

У меня передоз Рязанцева и, кажется, токсикоз на запах его парфюма.

Это, наверное, что-то на психологическом.

Вадим преграждает мне путь. Но говорит почти ласково:

- Если ты не готова все забыть и простить меня, давай заключим сделку. Как деловые люди.

"Взаимовыгодную", всплывает в моей голове голосом Потемкина.

- Мы продолжаем жить вместе и вести себя на людях, как раньше, как минимум, до выборов. А после того, как стану губернатором, мы без спешки разведемся. Спокойно и честно - с разделом имущества. Но если…

- До выборов?! - перебиваю, не в силах сдерживаться. - Ты всерьез думаешь, что я останусь жить с тобой еще почти два месяца?

- Всего пять с половиной недель.

- Хорошо, не девять с половиной, - язвлю я. - Но я не останусь в этом доме с тобой ни одного дня. Мне противно на тебя даже смотреть.

- Можешь не смотреть, здесь полно комнат, - равнодушно пожимает плечами. - Я перееду в гостевую зону. Мы заключим контракт, где все обговорим, и…

- Даже не надейся, что я соглашусь, - перебиваю резко, не собираясь выслушивать его бредовый план.

Насколько циничным и беспринципным нужно быть, чтобы хотя бы допустить, что я пойду на такое предложение!

Этот человек кто угодно, но не тот, за которого я выходила замуж.

Или Рязанцев всегда таким был, а я была счастливой обладательницей розовых шор на глазах?

- Если не согласишься, - дернув губой, деловито продолжает он, - я сделаю, как сказал. Устрою тебе налоговую проверку. Во всех твоих фирмах. И они начнут уже завтра.

- Это в твоих фирмах, Рязанцев. В моих - тех, к которым я имею реальное отношение, - все честно и прозрачно. По крайней мере, с тех пор как ими руковожу я. Ты зря пытаешься меня запугать.