Но нет даже ненависти…

Одна пустота.

Краски мира поблекли, все потеряло смысл… Полное опустошение пожирает по кусочкам душу, которая, страдая от мерзкого предательства, изнывает от боли.

Муж через минуту уже вовсю сопит. Хорошее времяпрепровождение отнимает много сил.

В нос, к сожалению, пробивается его запах. Такой родной и близкий. От которого сердце вновь начинает что-то чувствовать, ныть с новой силой.

Хочется сдохнуть от этого любимого запаха и снова окунуться в него. Он, как и всегда, въедается под кожу, от него не избавиться и не забыть вовеки.

Такой родной для меня когда-то, сейчас вызывает лишь сильные муки.

Так и лежу, долгое время умирая от любимого запаха…

Когда терпеть становится уже невозможно, превозмогая бессилие, все же встаю. Чтобы хоть немного остановить поток боли, иначе опять начну плакать, медленно плетусь на кухню. В полутьме наливаю стакан холодной воды. И тут же жадными быстрыми глотками его опустошаю.

От внезапно возникшего головокружения меня резко ведет в сторону, и от бессилия руки не слушаются.

Выпускаю стакан.

– Дзи-и-нь!

С громким звуком разбивается вдребезги.

Все равно.

Иду босыми ногами прямо по осколкам, не чувствуя ничего. Плевать, поцарапалась или нет. Боль, опустошающая душу, гораздо сильнее физической боли. Сегодня это проверила уже несколько раз.

Вот так, ступая по осколкам нашего разбитого семейного счастья, иду в святая святых: нашу спальню, на наше супружеское ложе.

Захожу в комнату.

Муж оказывается проснулся от звука разбитого стакана.

Приподнявшись в кровати и не совсем поняв спросонья, что происходит, он с вопросом оглядывает меня.

– Что случилось? – говорит несколько охрипшим голосом после пробуждения, опускаясь обратно на кровать. Но так и не завершает свое действие, замирая на долю секунды и всматриваясь в мой силуэт в полутьме.

А когда укладываюсь в кровать, он и вовсе с интересом поворачивает голову в мою сторону.

В этот момент чувствуется его липкий, навязчивый взгляд и не понять, чем вызван интерес в такое раннее время.

Затем муж и вовсе удивляет, когда неожиданно пододвигается ближе.

Еще ближе.

Настолько, что шепчет на ушко.

– И-и-ришь?

Меня не подводит слух? Нет, я слышу томление в его голосе. Участившееся дыхание.

– М-м, ты ждала меня?

Я знаю, когда он бывает таким… А, значит, мужу приходится по нраву мое новое белье. Очень больно понимать это сейчас.

Когда чувствую руку мужа на животе, опускаю на нее взгляд, рассматриваю ее как нечто инородное, мерзкое на красивом красном пеньюаре. Чем-то, что уже не может быть там.

Как и желала, покорила мужа своим внешним видом, но, как оказалось, слишком поздно… Теперь это мне не нужно.

– М-м… ты, моя ягодка, сладкая, аппетитная…Какая же ты восхитительная! - пылко проговаривает любимый на ушко.

Ягодка…

Ягодка…

Ягодка…

Мне говорит так же, как той посторонней женщине сегодня?

«Ясмина — ягодка…» – его слова хорошо отпечатались в моей памяти.

Ягодка сладкая.

Так называл меня когда-то…

Нежно и трепетно.

Моя ягодка.

Так мило ты назвал меня, когда впервые поцеловал. И до сих пор сквозь года я пронесла мысль, будто бы действительно была твоей сладкой ягодкой. Как мне казалось, только я одна существовала для тебя. Что любил одну меня во всем целом мире.

Я – твоя единственная...

Помню тот солнечный день, когда ела ароматную землянику, а ты целовал мои перепачканные ягодами губы, страстно слизывал и шептал… шептал до беспамятства, пылко в порыве чувств:

– Ягодка… любимая моя, сладкая нежная девочка…

Это трепетное воспоминание из нашего общего прошлого наносит последний и роковой удар в мое разбитое сердце, после чего меня начинает нервно трясти мелкой дрожью. Притом настолько сильно, что муж замечает это и с якобы заботой интересуется, что происходит. Заболела ли я? Ах, бедная его ягодка. Сейчас принесет ей плед и с любовью укутает.