Через пару шагов я осознала, насколько глубоко погрязла в грязи. Мои ноги подкашивались, хоть я и старалась идти ровно. Но все больше оступалась.

Когда Тимофей подхватил меня на руки, у меня уже кончились силы сопротивляться. Я покорно принимала любую участь.

Смертница.

Прокаженная.

Запятнанная предательством и болью.

Тело содрогалось от крупной дрожи. Я стучала зубами, стараясь сдержать слёзы.

Когда дверь квартиры захлопнулась за Тимом, я смогла дать волю чувствам и заревела в голос. Муж отнёс меня в гостиную и посадил на диван. Я завалилась на бок.

— Выпей, — Тим присел на корточки вошла дивана и протянул мне высокий стакан с минералкой. Мои зубы ударялись о гладкое толстое стекло.

— Я о чем тебе сказал с утра? — тихо уточнил муж, смотря на меня снизу вверх. — Чтобы ты посидела дома. Меня дождалась с работы… А я приехал и увидел…

Тимофей замолчал, только окинул взглядом осколки стеклянного стеллажа.

— Это не насилие, золотце, — Тим поймал мою ладонь в капкан своих и провёл большим пальцем мне по внутренней стороне запястья. — Это твоя безопасность. Всего лишь. Ты же не думала, что я как маньяк запру тебя в квартире и буду использовать для утоления своих желаний?

Наши глаза снова встретились. И Тим прочитал в моих ответ.

— Одно твоё исчезновение, когда я не понимал, где ты, как пропала из квартиры, мне всю душу в решето превратило. Я, пока искал тебя, молился только об одном, лишь бы тебя не забрали. Кислород, пожалуйста, но не тебя…

Тимофей сжал мне руки и потянул к себе. Я безвольной куклой в руках старого кукольника с прокуренными пальцами нелепо завалилась на мужа. Горячие ладони прошлись вдоль спины, оставляя за собой огненную дорожку, которая облизывала кожу, сдирая ее по кусочкам.

— Что ты за шапито устроила со своим побегом?

Тим сыпал вопросами, а я не могла выдавить и слова.

Вскоре мужу это надоело, и он, подхватив меня на руки и шагая по разбитым осколкам, хрустя стеклом под подошвами туфель, прошёл в спальню.

Тим стягивая с меня одежду. Аккуратно прикасался к холодной от осеннего ветра коже на животе, которую не спасла одежда.

По телу разбегались мурашки.

Нет. Это моя душа решето.

Слишком много дыр, в которые вытекала вся моя жизнь.

Проворные пальцы задели металлическую пуговицу джинсов ниже талии. Я вздрогнула.

Пусть что хочет, то и делает.

Пришлось откинуться на кровать, чтобы Тим стянул с меня штаны. Ладонь мужа перехватила левую ногу под коленкой, высекая из меня искры, настолько горячие были касания, которые когда-то дарили наслаждение.

— Ты знаешь, сколько всего я себе придумал, пока мотался по городу? — губы, теплые и сухие, задели коленку, и я не сдержала всхлип, который мог превратиться в истерику. — Ты знаешь, как я боюсь тебя потерять?

— Тогда зачем предал мою любовь? — тихо спросила я, стараясь незаметно отползти по кровати. Тим встал. Расстегнул пиджак и бросил его на мое кресло возле окна. Жилистые запястья избавились от сдерживающих их манжет. Верхняя пуговица рубашки сдалась под натиском проворных пальцев.

Он не может прямо сейчас со мной…

Я просто этого не переживу.

Я не хочу, чтобы Тим дотрагивался до меня после всех своих баб.

Я не выдержку.

На глаза набежали слёзы.

— Я так боялся, что ты не просто сбежала… — под мужем прогнулась кровать. — Злат, давай спать…

Тимофей потерся щекой о мой подбородок и, встав, прошёл к шкафу и вытащил из него полотенце. Дверь спальни закрылась за мужем, а я, обняв себя, раскачивалась, сидя в подушках.

Нет.

Это просто сумасшедший дом.

Тим вернулся из ванной через двадцать минут и без слов лёг на свою половину кровати.